Япония. История и культура: от самураев до манги

Черный рынок и панпан стали главными образами в общественном сознании времен оккупации. В своей монументальной, отмеченной Пулитцеровской премией книге «В объятьях победителя»^{46} (2000) Джон Дауэр отметил, как горько и трогательно детские игры тогда воспроизводили социальные ситуации. Собственно детских игрушек было мало, и дети подражали жизни взрослых. Самыми популярными играми были «солдат и проститутка» (панпан асоби), «черный рынок» (ямиити-гокко) и «левая политическая демонстрация» (дэмо асоби). В игре в поезд «кондуктор» выбирал тех, кто поедет на специальном поезде для оккупационного персонала. Остальные «ехали на обычном поезде», толкаясь, пихаясь и взывая о помощи.

В то время как японцам недоставало нормального жилья, питания и медицины, а многие, чтобы выжить, стали преступниками и проститутками, американские оккупанты и их семьи вели шикарную жизнь в домах, отобранных у прежней элиты, или в жилых комплексах, построенных по американским стандартам за счет японского правительства. Эти комплексы были оборудованы по последнему слову техники (в некоторых были даже бассейны), а рядом располагались школы, церкви, магазины, клубы и кинотеатры. Семьи военных жили в роскоши, какую не могли бы позволить себе дома. У них были слуги, а выходные они проводили в высококлассных отелях по всей Японии, реквизированных военными властями, где лакомились говядиной сукияки. Американцы покупали жемчуг, антиквариат и сувениры в магазинах, куда не было входа японцам. Рестораны, театры и другие заведения для оккупантов соблюдали сегрегацию по образцу расовой в некоторых штатах США. Их вывески гласили: «Японцам вход запрещен». Одни американцы жалели обнищавших японцев, другие относились к своему положению в Японии легкомысленно. Большинство твердо верило, что местные ниже их по рангу и должны быть благодарны за американскую благотворительность. Впрочем, американский дипломат Джордж Кеннан осудил своих сограждан как паразитов с их «колоссальной невосприимчивостью к страданиям и трудностям» японцев. Он обвинил оккупантов в том, что они монополизировали в стране «все, что пахнет комфортом, изяществом или роскошью», и противопоставил их «безделье и скуку» «усилиям и тяготам побежденной, опустошенной страны»[112].

Религиозная жизнь времен оккупации

Через месяц после прибытия в Японию Макартур начал набор особого персонала. Целью было привезти в Японию 2000 американских миссионеров и проповедников, чтобы помочь заполнить «духовный вакуум» страны. Как и многие американцы, генерал верил военной пропаганде, утверждавшей, что японцы буквально поклонялись императору Хирохито как «живому божеству». Несмотря на приложенные серьезные усилия, христианство не добилось большого успеха в Японии. К концу оккупации христианами были 0,5 % населения страны — не больше чем до Пёрл-Харбора. Однако послевоенная Япония не отвергала религию как таковую. Новая конституция гарантировала свободу религий, и тут же появилось множество новых религиозных движений, а некоторые быстро выросли, и в них состояли уже миллионы человек. Один писатель назвал этот феномен «часом пик для божеств». ШОС дал религиям усиленную правовую защиту — в противовес подавлениям «Оомото» и других групп в 1930-х и 1940-х годах. Японские власти опасались ошибиться в области, настолько важной для оккупационной администрации, и, как правило, занимали позицию невмешательства в дела религиозных групп. Те оставались в привилегированном статусе — свободными от налогов, даже будучи замешанными в сомнительных схемах сбора средств и в разного рода политической активности.