Япония. История и культура: от самураев до манги

Для полного понимания эзотерического учения Сингон недостаточно было просто изучать тексты; последователи воплощали слова, действия и мысли Дайнити через мантры, мудры и мандалы. Мантры — это тайные заклинания, составленные из священных слогов, которые необходимо было распевать и повторять; само название «сингон» появилось от этих практик. Мудры символизируют действия Дайнити при помощи последовательности особых жестов рук, каждый из которых имел собственное значение, как и в буддийской скульптуре. Мандала же — это картина для медитации, символизирующая центральное место Дайнити в мироздании и его превращение в мириады форм и сущностей. Кукай привез из Китая две мандалы: мандалу «Мира-ваджры», символизирующую неизменность принципов Будды, и мандалу «Мира-чрева», изображающую активную манифестацию Будды. Помимо медитаций, мандалы также использовались для выбора буддийского божества-хранителя, вроде святого покровителя для новопосвященных, которые с завязанными глазами бросали цветок на одну из мандал. Место, куда упал цветок, помогало выбрать, какое божество будет сопровождать новообращенного в его обучении.

Тайны учения Сингон, значения мантр, мудр и ритуалов можно было передавать только устно, напрямую от учителя к ученику. В этом смысле Сингон был, вероятно, первой в Японии традицией, подчеркивавшей важность прямой передачи знаний. Позднее эта практика распространится в Японии с религии на искусство и даже на хозяйственную деятельность, когда разные школы и гильдии будут ревностно охранять тайны своего мастерства.

Ритуалы и практики Сингон, будучи сложными, многоцветными и изысканными, весьма привлекали аристократов эпохи Хэйан, так ценивших красоту и искусность. Кукай снискал большую славу при дворе, и император назначил его главой двух крупнейших храмов — Тодайдзи в Наре и Тодзи в Хэйан-кё (совр. Киото). Обзаведясь такими прочными связями, Кукай основал собственный монастырь к югу от Хэйан-кё на горе Коя. Этот храм соперничал с Энрякудзи за религиозное, политическое и экономическое влияние.

В середине периода Хэйан в рамках школы Тэндай начала развиваться новая молитвенная практика, которая предлагала надежду на спасение, не требуя усердного обучения и медитации. Новое движение восхваляло будду Амиду и предлагало спасение в Чистой земле Западного рая. Перерождение в Чистой земле было уготовано последователям, которые уверуют в будду Амиду, выразив свою веру в «памятовании о будде», нэмбуцу, в котором просто говорилось: «Слава будде Амида!» («Наму Амида-буцу!»). Таким образом, подобная практика предлагала простым людям немонашеского звания довольно простой доступ в Чистую землю. Эти практики постепенно развились в буддизм Чистой земли, чьим ответвлением является Истинная школа Чистой земли — крупнейшая буддийская школа в современной Японии (см. главу 4).

Амида стал популярным персонажем в произведениях искусства, заказываемых вельможами. Райго — изображения Амиды, сходящего на землю в пурпурном облаке в сопровождении бодхисаттв и иных божественных сущностей, — были частью похоронной обрядности эпохи Хэйан. Райго приносили в дом, где находился умирающий, чтобы Амида забрал его с собой в Чистую землю.

Одной из причин растущей популярности культа Амиды было верование в то, что в XI веке Япония вошла в маппо — Последнюю эпоху буддийского закона, которая, согласно ранним буддийским текстам, начнется через 2000 лет после смерти исторического Будды и продлится следующие 10 000 лет. Тексты утверждали, что это будет эпоха упадка и заката буддизма, времена темные и мрачные. Сайтё говорил: «В Последние дни Закона не останется никого, кто соблюдал бы заповеди Будды. Если же такие и останутся, они будут встречаться не чаще, чем тигр на рыночной площади». В течение эпохи маппо нельзя было надеяться только на собственные силы, ища спасения или благого перерождения: необходимо было верить в могущество сочувствующих будд, таких как Амида, которые могли гарантировать спасение.

Что же касается повседневной жизни, то аристократы эпохи Хэйан чаще руководствовались популярными верованиями и обрядами, чем доктринами официальной религии. Тем не менее многие такие верования зачастую вырастали из более глобальных философских учений, таких как даосизм или буддизм. Народные практики, в свою очередь, влияли на ритуалы, проводимые официальными буддийскими школами. Это видно, в частности, в «Повести о Гэндзи», где буддийские священники нередко занимаются экзорцизмом или прорицаниями.