Япония в эпоху Хэйан (794-1185)

Высочайший указ гласит: «Просмотрели многочисленные прошения[542] и обстоятельно ознакомились с душевными устремлениями, отличающимися скромностью и широтой взглядов. Изящные манеры господина [Саданобу] глубоко простираются, а его добродетели достигают великого космоса. Если [искать сравнение] поблизости, то он подобен левому глазу, способному окинуть пространство во всех направлениях[543]. Далеко от страны, он подобен великой стене, протянувшейся на десять тысяч ли[544]. Вот поэтому прежний государь[545] вверил ему и Нашу персону[546], и управление всем государством. Он уже не только родственник [государева дома], но и мудрый сановник, не допускающий кривотолков. Бесспорно, что отношение господина [Саданобу] к нам может быть названо [соответствующим отношениям] правителя и подданного, хотя по сердечной привязанности [больше похоже на отношения] отца и сына. Чем же он не доволен? Что его беспокоит? Либо [он] уступит [Нам], либо откажет? Сейчас Нас терзают жестокие сомнения. Мы ещё молоды и не имеем достаточного опыта[547]. И хотя слышали, что в древности [существовал обычай] трижды отказывались от престола, все же [Мы] питаем неприятие к тем чиновникам, которые противятся нынешнему положению дел[548]. Во-первых, вспоминаем о доверии и поддержке, которую оказывал господину [Саданобу] прежний государь. Во-вторых, знаем о его чистосердечном стремлении заботиться о малолетнем ребенке[549]. В общем, пусть такое регентство осуществляется точно в соответствии с прежним указом. И даже если в речах господина [Саданобу] присутствует искренность, все равно изменение указа может исходить только из Наших уст. На этом все».

Энтё, 8-й год, 10-й лунный месяц, 20-й день.

Сугавара-но Фумитоки (899–981) Рекомендации из трёх пунктов «Фудзи микадзё» (957 г.) [550]

1. Нижайше прошу запретить роскошь.

Важнейшей причиной [нынешнего] упадка нравов является роскошь[551]. Если этот источник не перекрыть, разве можно тогда спасти [чистоту] наших обычаев? Ныне люди всех рангов: и благородные, и низкие, возводят высокие храмовые павильоны, строят восхитительные дома. И богатые, и бедные носят прекрасные одежды, пренебрегая [при этом] официальными требованиями к их форме[552]. На пирах, связанных с государственной службой, тратятся на изысканные яства, стараясь угодить известным гостям, дабы угощение пришлось аристократам по вкусу; нарезают тонкую шелковую ткань и накрывают ею блюда[553]. [Таким образом], богачи проматывают все свое состояние, а бедняки теряют все имущество семьи. Видимо, причины постоянных печалей и пристрастий [кроются] во всеобщей увлеченности [роскошью] и в невозможности следования традициям. А полому опубликование [новых] государевых указов не позволяет сохранять строгие запреты, [скорее наоборот] со временем желание [купаться в роскоши] только усиливается и это становится обычаем.

Неразумные мужчины и невежественные женщины Поднебесной[554] впадают в роскошь и уже не способны отказаться от нее и вернуться к истинным целям и полноценной жизненной сути. Они лишь разглагольствуют о чистоте нравов, но не распространяют её, говорят о действующих законах, но делают их бесполезными.

Смиренно прошу ещё раз издать указ служащим соответствующих ведомств, чтобы [они] вновь обратились к древним установлениям, а если кто будет уклоняться от выполнения [этих] установлений, то [таковых] примерно наказать.

Итак, правилам, действующим при государевом дворе, люди следуют неохотно, зато личные просьбы государя исполняются с большой расторопностью. В «Шу [цзин]» по этому поводу сказано: «Нарушать повеления свыше значит следовать собственным желаниям»[555], а в [летописи] «[Цзо] чжуань» сказано: «[Все], что делается для вышестоящего, возвращается к человеку»[556]. В древности, когда правителю княжества У нравились искусные фехтовальщики, многие люди ходили со шрамами, а в результате того, что правитель княжества Чу любил изящных красавиц с тонкими талиями, большинство его наложниц умерло от истощения. [В результате] эти голод и шрамы стали народу в тягость. Но отказываться от еды и пренебрегать опасностями означало желать того, что согласуется с пристрастиями вышестоящего. Разве можно так спастись от вредных обычаев? Но почему же нет того, кто смог бы изменить судьбу народа?