Япония в эпоху Токугава

В XVIII в. следует выделить 1732 г. и 80-е гг., когда в стране свирепствовал сильный голод, что нанесло ощутимый удар по численности населения страны. В 1732 г. наводнение, холод и саранча уничтожили значительную часть урожая; в годы Хорэки (1751–1764) и Тэммэй (1781–1789) неурожай был вызван резким снижением температуры в летний период.

В период Тэмпо (1830–1844) 30-е гг. были неурожайными, холодное лето сопровождалось затяжными дождями. Согласно статистическим данным бакуфу, в 1834–1840 гг. население Японии снизилось на 4,2 %. Это было второе резкое снижение численности населения, только потери 80-х гг. XVIII в. превышали этот уровень. В те годы лишь в 8 из 68 провинций был отмечен рост населения; в 27 провинциях потери составили 5 % и более[204].

Три «великих голода» (1732 г., 80-е гг. XVIII в., 30-е гг. XIX в.) резко сократили численность населения Японии — на 10 % по сравнению с 1721 г. Особенно пострадали районы Тохоку, Канто, Хокурику, Кинки; в Хигасияма, Токай, в западной и южной частях Японии ущерб был меньше. И в то же время на о-ве Сикоку и на западе о-ва Кюсю население увеличилось[205].

Голодные годы были наиболее благоприятными и для распространения всякого рода болезней. К счастью, Япония XVII–XVIII вв. не знала таких опустошительных эпидемий, как Европа, где в XVII в. только от оспы умерло 10–15 % населения. В японских источниках нет сведений и об эпидемиях чумы, а также брюшного и сыпного тифа.

С древних времен болезни попадали в Японию с материка. Изоляция страны от внешнего мира сыграла роль санитарного кордона на пути проникновения заразных болезней. Так, от «черной смерти» (чумы) Японию спасало, главным образом, то, что страна не вела в широких масштабах внешнюю торговлю, не ввозила зерно, и поэтому в нее не попадали крысы — переносчики этой болезни.

В Японии самыми опасными болезнями считались оспа и корь, причем самым большим «убийцей» была оспа. Упоминание об эпидемии оспы в Японии можно встретить в записях, относящихся еще к 735 г. Оспой заражался практически каждый ребенок в возрасте до 5 лет. От нее не спасало и высокое социальное положение родителей: сохранились записи, что оспой болели дети из дома Токугава. От оспы умирало много детей, что отрицательно сказывалось на росте населения. На рождаемость влияло и то, что оспа оказывала влияние на половую потенцию мужчин.

Уже в X в. японцы знали, что у переболевших корью и оспой вырабатывается невосприимчивость к повторному заболеванию. В начале XIX в. в Японию попала вакцина от оспы. В 1811 г. японец по имени Кудзо, попавший в Россию в результате кораблекрушения, привез в Японию противооспенную вакцину. В доме врача в Охотске он видел, как делается прививка, но в княжестве Мацудайра, где он рассказал об эффективности прививки, ему никто не поверил. Имя его было забыто, а основоположником оспопрививания в Японии стал считаться Накагава Городзи (1768–1848). Случайно попав в Россию, он работал в Иркутске помощником лекаря и наблюдал результаты прививок против оспы. Вернувшись в 1813 г. в Японию (его обменяли на захваченного в плен В.М. Головнина), Накагава применил полученные в России медицинские знания во время эпидемий оспы в 1824, 1835 и 1842 гг. А в 1849 г. врач Мити Мияко в Хиросима сделал прививку против оспы при помощи вакцины, привезенной в Нагасаки голландцем Моникэ Отто. Это произошло спустя 35 лет после того, как Кудзо впервые привез вакцину в Японию[206].

Эпидемии кори случалась в Японии редко. От них страну спасали географическое положение и относительно теплый климат — вирус кори недолговечен и лучше развивается при холодной температуре. Скорее всего, корь попадала в Японию из Китая[207].

Хотя в 1837–1838 гг. Япония сильно пострадала от эпидемии, которая охватила всю страну (город Осака за эти два года потерял 11 % своего населения), до 50-х гг. XIX в. эпидемиологическая ситуация в Японии в целом была благополучной. Смертность от инфекционных болезней в Японии была ниже, а продолжительность жизни выше, чем в Европе. Свою роль в этом сыграла и традиционная чистоплотность японцев, которую отмечали все иностранцы, в том числе и русские, побывавшие в Японии в то время, — привычка мыться горячей водой и пить кипяченую воду. Исследование документов, хранящихся в 251 храме провинции Гифу и относящихся к 1700–1850 гг., показало, что люди умирали в среднем в возрасте 59,7 лет[208].