Япония. В краю маяков и храмов

И тут начинается комедия, потому что ласт моего размера НЕТ! В конце концов Тома, усердно шаривший в куче, находит нечто ярко-голубого цвета и сообщает, что если уж и эти окажутся маленькими, то наступит амба. Но нет, эти, слава богу, хороши. Тома констатирует успех:

— Ладно, не свалятся! Купальники-то хоть у вас есть?

— Есть!

(Интересно, это его обрадовало или расстроило?) В армейском тупорылом джипе нас ждут три маленькие японки — они уже облачены в гидрокостюмы. Мы куда-то едем, потом плывем на катере, громыхая ржавыми аквалангами. Тома крутится за всех — за водителя, инструктора и распорядителя. Сашка осторожно пихает меня в бок:

— А что, они разве не от берега нырять будут, а прямо с глубины?

— Думаю, да…

— А ты ему еще не говорила, что я плавать не умею???

— Нет, пока не говорила, зачем человека раньше времени пугать!

Мы останавливаемся в центре безлюдной бухты. Риф просвечивает из-под зеленой, как в бассейне, воды темными рваными полосами. Небо — синее новенького матросского воротника. Тома опускает в воду лесенку и выдает нам наши ласты с трубками:

— Когда будем уезжать, я вам свистну, — жизнерадостно сообщает он.

И к моему безмерному счастью, снабжает Сашку спасжилетом. Я застегиваю рубашку на все пуговицы и собираюсь за борт.

— Ты что, в рубашке идешь? — оживляется Тома.

— Да, я в этом году уже раз обгорала, с меня хватит!

Плюхаюсь в воду и там натягиваю ласты. Сашка кружит рядом. В последний момент Тома скидывает мне на голову еще один спасжилет. Надеваю его, не волочь же за собой! Несильно шуруя ластами (Сашка с ходу просекла, как это следует делать) плывем в сторону рифа. Тома важно вещает что-то девицам в водолазных костюмах. Ну-ну. Внизу красиво. Но не так, как могло быть, — риф умирающий, рыбы есть, но не толпами, многие кораллы уже дохляки. Хотя некоторые цветут вовсю. Только что не пахнут. «Японские подводные сады» — так иногда называют коралловые рифы. Особенно это смешно звучит в Японии.

Погружение ушей в воду порождает гулкую, отрезающую от мира тишину. Потом возникают давно привычные мерные щелчки. Я до сих пор не знаю, откуда они — кровь в ушах или что-то внешнее? Мне кажется, что так под водой потрескивают кораллы… Я всегда скучаю по этому звуку. Внизу ползают голотурии и ярко-синие морские звезды. При виде их у меня возникает смутное подозрение, что я некогда умела нырять. Выплевываю изо рта трубку, подгребаю под себя ноги и начинаю смешно барахтаться, пытаясь уйти вниз. Как же! Сколько раз мой папаша-дайвер повторял мне в детстве, что попа тоже поплавок, особенно моя… Таки прав, наверное, был. Кроме того — я ведь совсем забыла — жилет!

— Сашка, караул, я, кажется, нырять разучилась!

— А ты эту штуковину с себя снять не пробовала?

— Ой, не пробовала, ура!

Я выползаю из жилета, и Сашка радостно устраивается на нем, как на надувном матраце. Подгребаю ногами по новой и старательно переустанавливаю вредную попу из положения «поплавок» в положение «балласт». Ур-ррр-а!!!!! Радостно иду ко дну — цапать звезд и голотурий. Звезды твердые, почти каменные, а голотурии на ощупь похожи на порядком потертые мокрые махровые полотенца. Некоторых неповоротливых рыб удается погладить по спине. Вон в воде стоит вертикально длинная носатая рыбина, плоская, как лезвие, и без хвоста. Жалко, еды для нее не захватили… Некоторые кораллы оказываются не кораллами, а мягкими подводными цветами. Собираю со дна раковины, отломанные коралловые ветки разных сортов и парочку голубых звезд. Огромных тридакн опасаюсь — говорят (хоть и наверняка врут) [57], что они любят хватать ныряльщиков за руки и те задыхаются… А ножа, чтобы разрезать мускул, сжимающий створки тридакны, у меня нет. Да и тридакну жалко…

Время проходит незаметно. Свист Тома мы слышим далеко не сразу. Наверное, минут десять пришлось посвистеть, бедняге. Плывем с Сашкой, добычу транспортируем на моем спасжилете. Из-под бортика корабля Сашка вылезать не спешит — требует, чтобы Тома нас сфотографировал ее камерой. Я себе представляю этот бредовый кадр…

— Где ты взяла этих звездочек? — интересуется Тома.

— Угадай с трех раз, где их можно взять.

— Они сгниют!

— Да я их сейчас в море выкину!

— А зачем тогда тащила?

— Тебе показать!

Переодеваюсь в сарафан, отжимаю рубашку. Едем назад.

— Ты почему с аквалангом не ныряешь? — интересуется Тома.

— А почему я должна с ним нырять?

— Потому что эти твои звездочки ползают на приличной глубине, вот я и подумал, если ты их достала, отчего с аквалангом не ныряешь?

— И это ты у меня спрашиваешь? Да ты на мой размер не то что гидрокостюм, даже ласты с трудом нашел!

Тома давится и хихикает. Бедный Тома…

Наш островной паром входит в порт Наха. Нос задран и нацелен в небо. Огромный мост над нами. «В темноте, просыпаясь, негромко запел кабестан, якоря выплывают и щупают лапами бриз…» [58]Не темно, конечно, но кабестаны, вот они — поют и тянут якорные цепи. Близко, рукой достать можно.