Япония в раннее Средневековье VII-XII века. Исторические очерки

— принцы и высшая аристократия, которая жила в столице и собственного хозяйства не вела; крупные буддийские храмы; крупнейшие военно-феодальные дома;

— средняя и низшая титулованная знать, средний слой военных феодалов — потомственные феодалы, захватившие крестьянские и общественные земли;

— местные землевладельцы.

Отсюда следует, что феодальная иерархия складывалась в среде как гражданских, так и военных феодалов (формирование последних будет рассмотрено ниже). При этом вышестоящие собственники поглощали владения нижестоящих вместе с крестьянством, приобретая собственность на землю и людей.

Распространенной формой складывания отношений господства и подчинения в Японии стало пожертвование вотчин нижестоящими феодалами вышестоящим. Причинами пожертвований было стремление получить иммунитеты, удержать в вотчинах крестьянство, обеспечить защиту вотчин от посягательств местных властей и других феодалов. Предпосылкой пожертвований являлось предоставление правительством налогового иммунитета вотчинникам из числа высшей столичной знати. Характерно, что инициатива пожертвования исходила не только от местных землевладельцев [293], но и от аристократов и храмов, которые стали посылать в провинции своих эмиссаров с целью склонить местных землевладельцев к пожертвованию земли.

Начало пожертвований относится ко второй половине IX в., однако повсеместным этот процесс стал в X и особенно в XI в., когда вотчины охватили уже большую часть пахотных земель. Можно утверждать, что формирование иерархической собственности явилось следствием самого процесса развития вотчинной системы в X–XI вв., захвата новых земель, территориального расширения вотчин. Сказалась и противоречивая аграрная политика центрального правительства Разложение надельной системы в результате развития частнофеодальной собственности приводило и к обратному процессу — ускорению создания вотчин. Средняя и низшая титулованная знать, лишившись выплат из государственных фондов, стала активнее захватывать земли и, вступая в вассальную зависимость от высшей аристократии, обеспечивала себе привилегии. Правительство же, пытаясь сохранить надельную систему, стремилось обеспечить максимальные доходы высшей знати и принцам и стало передавать им в ленное владение целые провинции (тигёкоку), в которых местные землевладельцы также становились вассалами столичного сеньора.

В X в. по-прежнему поощрялось освоение пустошей. Реформами конца IX в. был отменен трехлетний срок, дававший право прежним владельцам вернуться на заброшенные земли, что ускорило не только их разработку, но и присвоение их местными землевладельцами — во многих случаях при поддержке губернаторов. Таким путем была, например, создана вотчина Яно в провинции Сацума [303]. Землевладелец из числа местной знати с разрешения губернаторства разработал 50 тё (52, 5 га) земли, превращенной затем в вотчинное владение, а позднее — ещё 30 тё (31,5 га).

Землевладелец, разработавший с разрешения властей целину, получал должность, дававшую право сбора ренты с крестьян, и налоговые льготы (за исключением зернового налога, уплачивавшегося губернаторству). При пожертвовании таких вотчин зерновой налог становился рентой, поступавшей теперь столичному сеньору [311, с. 74, 77, 82–84], а местный землевладелец освобождался от контроля губернаторства.

Разумеется, пожертвование вотчин, созданных с разрешения властей, осуществлялось с санкции тех же властей и, как правило, в пользу вышестоящих столичных чиновников. Более характерным было отмеченное выше пожертвование в целях получения налогового иммунитета, а также территориальной неприкосновенности. Столичный феодал (хондзё, рёкэ) получал в этом случае основную часть ренты. Объем прав жертвователя (компон рёсю) не был установленным. Он сохранял право на часть натуральной ренты (кадзиси), на имущество, а также на крестьян [382, с. 116, 118].

Расчлененная собственность на землю в процессе становления вотчинной системы осложнялась расчлененной собственностью на людей, сложившейся в ходе захвата или приобретения земель. Нередко крестьяне, принадлежавшие одному феодалу, обрабатывали поля (оцута), находившиеся во владении другого феодала; рента с садово-огородного (усадебного) участка в этом случае шла в пользу первого феодала, а с рисового поля — в пользу второго. Крупные феодалы стремились полностью подчинить себе этих «приходящих» крестьян (ёсэбито), присоединить к своим вотчинам их участки, а затем — земли мелких феодалов, которым принадлежали эти крестьяне. Владельцы же крестьян пытались превратить в свою собственность земли, фактически обрабатывавшиеся этими крестьянами.