Япония в раннее Средневековье VII-XII века. Исторические очерки

Очень часто соискатели рангов и должностей использовали связи с власть имущими, последние же пользовались своим положением в личных интересах. Коррупция в раннефеодальной Японии достигла широких размеров; нравам ее господствующих кругов были присущи те же черты, которые характеризуют политическую элиту любого средневекового государства: борьба за власть любой ценой, бесконечные интриги, заговоры и политические убийства, расправы с опальными — лишение чинов и ссылка, жажда богатства и роскоши, тщеславие, взяточничество и подкуп в различных формах: подарки, подношения предметов роскоши, пожертвование земель, покупка должностей и рангов.

Избранный круг аристократии был закрыт для тех, кто к нему не принадлежал, а презрение было нормой отношения не только к крестьянам и ремесленникам, но и к низшим слоям знати. Более чем холодно хэйанские правители обращались с образованными и учеными людьми, без знаний и труда которых, однако, обойтись не могли.

Нередко покупателями рангов выступали местные нетитулованные землевладельцы, стремившиеся ценой подношений приобрести ранг, а, следовательно, освобождение от налогов и повинностей. Факты продажи рангов отмечены и в официальных историях, и в других источниках [46, с. 315–316]. Назначение на губернаторскую должность в доходную провинцию открывало возможность особенно быстрого обогащения, поэтому в претендентах недостатка не было. В X в. продажа рангов и должностей была узаконена в связи с сокращением источников рангового жалованья и бенефиций высшей знати. Принцы и члены Госсовета получили право ежегодно продавать определенное количество титулов и должностей. Так, о-и ранг стоил 600 мешков риса [444, с. 117–119], лицо же, имевшее этот ранг, могло рассчитывать на дальнейшее возвышение.

Размеры взяток и подношений были столь велики, что наряду с вотчинами они стали играть роль экономической основы аристократических домов и нередко вымогались. Так, правитель Фудзивара-но Митинага, решивший в 1016 г. восстановить один из своих домов, открыто возложил расходы на губернаторов, а последние постарались превзойти друг друга в подношениях [386; 391].

Получение предметов роскоши для императорского двора и высшей аристократии было одной из главных целей крайне ограниченных и редких внешних связей. В первой половине IX в. были назначены две официальные миссии в Китай в 803 и в 834 г. Вторая миссия, однако, долгое время не могла покинуть Японию из-за штормов. Лишь в 838 г. посол Фудзивара-но Цунэцугу прибыл в Чанъань, а в Хэйан миссия вернулась в 839 г. Следующая официальная миссия была назначена в 894 г., но так и не отправилась в путь. Купцы и монахи продолжали плавать в Китай [283, с. 139–140], а когда в последующие века в Японию стали приходить китайские торговые корабли, потребность в официальных связях для получения предметов роскоши и изучения китайской культуры намного уменьшилась.

Во второй половине VIII–IX в. Япония поддерживала также отношения с Бохайским царством, созданным в начале VIII в. на части территории Восточной Маньчжурии, Южного Приморья и Северной Кореи. Бохайцы, враждовавшие с Танской империей, неоднократно присылали миссии в Японию, а японские правители, имевшие напряженные отношения с Силла, хорошо принимали бохайских послов, устраивая светские развлечения в виде поэтических состязаний [283, с. 201–203].

Из других форм внешних контактов в источниках отмечено нападение чжурчжэней на Кюсю в 1019 г., довольно быстро отбитое японцами.

Фактическое прекращение официальных контактов с Китаем во второй половине IX в. было связано и с ослаблением влияния китайской духовной культуры на хэйанскую аристократию. Японская знать, усвоившая китайскую письменность, систему стихосложения, технику живописи, не могла удовлетвориться простым подражанием китайским образцам и искала собственные средства изображения своей жизни и окружающего мира. Поэтому во второй половине IX в. заметное развитие получило поэтическое творчество на японском языке. С конца IX в. на смену китайскому сюжету в живописи приходит японский, начинается и составление поэтических антологий на японском языке. Вместе с тем хэйанская знать во главе с домом Фудзивара, монополизировавшим, как отмечалось выше, реальную власть в государстве, жила в замкнутом мире, ограниченном столицей, а в столице — избранным кругом. Она располагала материальной базой для обеспечения своих потребностей, не стремилась нарушить замкнутость своего круга и всячески охраняла ее. Знать не нуждалась во внешних связях, экономических же потребностей для их развития не возникало.

Внешние связи не оказывали сколько-нибудь заметного воздействия на хозяйственное развитие Японии, в области же идеологии и культуры оно было намного ощутимее, хотя и здесь преломлялось в зависимости от внутренних условий и этнических традиций японцев.

Усиление социальной роли буддизма