Японская молитва

Лена похолодела. Что еще придумала эта ненормальная?

– Мы вообще забудем про убийство, про труп.

Это было неожиданно.

– И что же? Вернемся домой?

– Да что ты заладила: домой да домой. Нет, мы поступим мудрее. Мы поедем в Лазаревское, снимем домик на берегу моря поблизости от того места, где живет Белоус, и разберемся, что к чему. Уже по поведению этой старухи мы поймем, в курсе ли она смерти своего молодого мужа или нет. Если Мила будет спокойно плавать в собственном бассейне в компании молодых самцов и попивать «Кампари», значит, она счастлива и ни о чем не догадывается. Это будет также означать и то, что никакого детектива в природе не существовало, что все это – плод воображения трусливого Тахирова. Мы будем следить за ней: кто к ней пришел, кто ушел, какое у нее настроение… И когда ей все же позвонит кто-то из друзей и скажет об исчезновении мужа, она, если следовать логике, сорвется и помчится в Адлер, в аэропорт, самолетом до Саратова – искать Вадима. Для нас же это будет знаком… Пусть она летит, а мы останемся спокойно загорать на песочке, подцепим парочку симпатичных парней и с их помощью обеспечим себе алиби. Ну, как тебе этот план?

– Думаешь, нас не найдут?

– Если до сих пор не нашли, значит, и не найдут. Да и вообще, где доказательства того, что мы там были?

И тут Лена вспомнила про пистолет.

– Я не спросила тебя, куда мы дели пистолет, которым я застрелила Тахирова?

– Мы вложили его в руки Вадима, он находится в этом жутком свертке… Послушай, нам надо как-то абстрагироваться от всего этого кошмара, чтобы не сойти с ума. Никто не виноват в том, что у тебя в голове что-то заклинило, все-таки ты пережила шок, потрясение… Но теперь-то ты не сомневаешься, что мы должны держаться вместе? Это непременное условие успеха. Нам нужно вести себя так, словно нас эта история совершенно не касается…

– А детектив? Вадим говорил мне, что постоянно чувствует за собой слежку. Разве ты не понимаешь, что если это действительно так и он ничего не выдумал, значит, этот детектив видел и тебя, и меня. Думаю, что у него могут быть снимки, свидетельствующие о том, что мы с ним были хотя бы знакомы. Поэтому, когда обнаружится труп и начнется следствие, нас обязательно будут искать, чтобы задать какие-то дежурные вопросы. Если же выяснится, что детектив снял нас в тот момент, когда мы укладываем труп в багажник, то нам двоим крышка…

– Мы говорили уже про это. Если бы было все так, нас бы давно схватили. Мы вон сколько постов ГИБДД проехали, где я так нарисовалась – не смоешь, что называется… Нет, не думаю, чтобы у него были такие снимки. Хотя… Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? А что, если этот самый детектив хочет погреть руки на нас?

– Как это?

– Имея на руках снимки как доказательство нашей причастности к убийству, он может элементарно начать нас шантажировать.

– Тогда почему же он до сих пор не вышел на нас?

– Думаю, потерял из виду. Поэтому нам тем более необходимо как можно скорее уехать отсюда, затеряться, спрятаться на юге… Нам нельзя медлить.

После завтрака они выехали на трассу и помчались в противоположную от Саратова сторону – на юг.

Машину вели по очереди. Решили даже в разговорах не вспоминать Тахирова, а потому всю дорогу промолчали, потому что каждый, как считала Лена, думал именно о нем.