Японская олигархия в Русско-японской войне

С одной стороны, конституция Мэйдзи постановила, что император неподвластен законам (статья 3: «Император священен и неприкосновенен»). С другой, статья 55, единственная, где прямо упоминаются государственные министры, утверждает: «Государственные министры дают императору советы, за которые несут полную ответственность. Все законы, императорские указы и любые императорские предписания, относящиеся к делам государственной важности, требуют подписи государственного министра». Это означает, что воля императора во внешней политике может выполняться только с одобрения государственного министра.

На самом же деле власть кабинета в советах трону была не столь широкой и не столь полной, как можно предположить, основываясь на статье 55. Можно выделить три основных фактора, ослаблявших силу кабинета.

Во-первых, как мы уже отмечали, кабинет был всего лишь одним из нескольких совещательных органов императора. Он разделял совещательную власть с гэнро, тайным советом и военными. Во-вторых, как мы увидим позже, доктрина о независимости высшего военного командования выводила вопросы военного характера из-под власти кабинета. Более того, внутри кабинета эта доктрина о независимости высшего военного командования привела к созданию «двойного кабинета». Статья 7 императорского Указа о создании кабинета (найкаку кансей) от 24 декабря 1889 года гласит:

«За исключением тех предметов, которые будут доверены кабинету [на обсуждение] императорским указом, вопросы касательно военных тайн (гунки) или военного командования (гунрей), о которых было должено напрямую императору, должны быть доложены премьер-министру военным и военно-морским министрами».

Эти строки не распространяли напрямую на военного и военно-морского министров «право прямого доступа к императору» (дзяку дзосо), которое изначально имели только главы обоих штабов. Но оно использовалось военными в качестве обоснования сложившейся практики, по которой право прямого доступа имели министры и главы штабов обоих видов войск. Это привело к ситуации, когда военные вопросы, о которых премьер-министру докладывали министры видов войск, оставались вообще неизвестными остальным членам кабинета. Хуже того, поскольку о многих военных вопросах министры видов войск докладывали сперва лично императору, то, пока они доходили до премьер-министра, они часто превращались в свершившийся факт, изменить который премьер-министру было уже не под силу, даже в случае, если это сильно вредило положению кабинета в таких областях, как, например, планирование национальной обороны. Проблема становилась все серьезнее, поскольку точная характеристика военных вопросов, подпадающих под указ, сформулирована не была, как и в случае с «высшим военным командованием». На практике все решало соотношение политических сил в той или иной ситуации. В общем, в кабинете министры обоих видов войск играли двойную роль: они были отраслевыми министрами, как и остальные гражданские министры, но они же были членами высшего военного командования.

Эта ситуация еще более усугубилась, когда в 1900 году, при втором кабинете Ямагаты, было установлено правило, что только генералы или генерал-лейтенанты действительной службы могут быть назначены на пост военного министра и только адмиралы или вице-адмиралы — на пост военно-морского министра. Это требование не только устраняло возможность занятия должности министра вида войск гражданским лицом, но и ставило премьер-министра и его кабинет в зависимость от армии и военно-морского флота. Если армия и флот не предоставят офицера соответствующего звания, премьер-министр не может сформировать кабинет; и даже если кабинет сформирован, его можно развалить, отправив в отставку одного из министров видов войск.

В-третьих, несмотря на мнения и пожелания либеральных толкователей конституции Мэйдзи, принцип коллективной ответственности кабинета так и не был воплощен. Вместо этого министры кабинета несли личную ответственность перед императором, и у премьер-министра не было четкой власти, чтобы контролировать их. При этом общепризнанным был тот факт, что решения кабинета требовали единодушия; следовательно, один или несколько министров могли вызвать крах кабинета, отказавшись признавать общее решение.

КАБИНЕТ МИНИСТРОВ И ПАРЛАМЕНТ

Как мы говорили ранее, по конституции Мэйдзи парламент не имел полномочий непосредственно участвовать в заключении договоров и объявлении войны. Так как же мог парламент осуществлять контроль над государственными министрами, чьей обязанностью было давать императору советы по ведению внешней политики?