Японская поэзия серебряного века

Тучи легкой грядой
растянулись по вешнему небу,
набухая дождем.
Даже ветка не шевельнется
на кустах ямабуки близ дома…

Глицинии в цвету[7]

Глициний цветы,
распустившиеся на вершине
невысокой сосны,
повернулись в одном направленье —
это дует ветер вечерний…

Ветвь глицинии[8]

Глицинии ветвь,
что поставлена в вазу близ ложа,
склонилась слегка —
и густая гроздь ниспадает
на страницы открытой книги…

* * *

Глицинии ветвь
из вазы слегка наклонилась —
и сизая гроздь
осенила постель больного,
о конце весны возвещая…

* * *

Распускается вновь
в палисаднике ирис лиловый —
только в этом году
суждено мне еще любоваться
уходящей весны цветеньем…

* * *

Дождь сильней и сильней.
Я соломенный зонтик поставил,
прикрывая пион, —
будто ветреная красотка
вышла из дому в непогоду…

Ёсано Тэккан

Из книги «СЕВЕР, ЮГ, ВОСТОК И ЗАПАД»

Осенним днем думаю о родном крае

Этой осенью вновь
я дом навестить не сумею —
там, в селенье родном,
не дождавшись меня,
опадает у реки печальная ива…

Песня, сложенная в связи с решительным столкновением Японии и Китая по корейскому вопросу в мае 1904 г.[9]

Право же, ни к чему
разговоры вести понапрасну —
все вопросы решить
может только меч самурайский,
только этот клинок заветный!..

Гора Фудзи

Вспоминаю стихи,
чтобы с чувствами древних поэтов
соразмерить восторг —
предо мною в снежном убранстве
гордый лик божественной Фудзи!..

* * *

Взял я кисть — и теперь
пусть свершится веление рока!
Если скажут: «Отдай
плоть свою за клинок разящий»,
не пристало мне колебаться…

Путевые заметки из Кореи

Над вершинами гор
тоскливым и грозным призывом
рык тигриный звучит[10]

—все сильнее ветер вечерний,
все темнее мрачные пади…

Из книги «ПУРПУР»

* * *

Говорить о любви[11]
мы оба еще не устали.
Что ж, удел наш таков —
вновь и вновь умирать, воскресая
под напев восходящего солнца…

* * *

По плечам, по спине,
словно шелковое покрывало,
пряди черных волос
ниспадают пышной волною
в упоенье ночи весенней…

* * *

Я в объятиях милой
о славе отчизны забыл —
все померкло, поблекло.
Лишь звезда в небесах багровеет,
да белеют венчики лилий…

* * *

Мне изведать дано
зарожденье неясного чувства,
что чуть брезжит во мгле —
во врата этой вешней ночи
я вхожу, объятый любовью…

* * *

Не оставлю ее
безответной любовью томиться
на осеннем ветру —
и сто двадцать ри не помеха
для того, кто торопится к милой!..

* * *

Осенило ее
томление страсти осенней —
«Десять лет, десять лет!» —
на руке моей пишет кровью
из прокушенного мизинца…

* * *

Нет, тебе не к лицу
оттенки столичной помады —
лучше губы окрась
свежей густо-багряной кровью
из мизинца, что мною прокушен!..

Ёсано Акико

Из книг «СПУТАННЫЕ ВОЛОСЫ», «МАЛЕНЬКИЙ ВЕЕР», «ОТРАВА»

* * *