Японская цивилизация

В течение последнего периода лет Тэмпё Ходзи (757–764) споры по этому поводу оказались более многочисленными, чем когда бы то ни было. А потому некоторое количество знаменитых ученых было истребовано для того, чтобы составить регистр семейств. Между тем правительство столкнулось с определенными затруднениями еще до того, как работа была завершена наполовину. Ученые были распущены, и составление регистра не было возобновлено…

Наш ныне царствующий славный верховный повелитель [Сага, 809–823] пожелал, чтобы работа была возобновлена с того места, на котором она была приостановлена… Имена тысячи ста восьмидесяти двух семейств включены в эту работу… Этот труд не предназначен для развлекательного чтения… Являясь между тем ключом для отношений между людьми, он оказывается важным инструментом в руках нации» (Кёгаку соси).

Этот текст демонстрирует (вплоть до состава семейств), насколько японской цивилизации была присуща двойственность, в результате чего иностранные пришельцы, хотя и ассимилированные и почитаемые, в то же время (насколько возможно) отодвигаются в сторону и никогда полностью не сливаются с автохтонными элементами. В нем также показывается, что с началом идентификации семейных групп они фактически тесно связывались с ролью и рангом семьи в обществе. С эпохи Хэйан, благодаря кабанэ, то есть именам, происходящим от названий официальных должностей, становится понятным, почему старинные родовые имена (удзи) носит столь большое количество людей. Кабанэ указывали на то, что данное лицо являлось важным «винтиком» в обществе, в большей мере, чем имя, которое относилось к людям, связанным кровным родством. Люди скромного происхождения, не имевшие права на получение ответственных должностей, находившиеся вне политики, тем самым с точки зрения власти не нуждались в идентификации. Триумф демократии (свободной или авторитарной) обеспечил каждому члену общества имя, подтверждающее, таким образом, его гражданский статус. Однако следы старинных объединений вокруг феодала еще ощущаются во многих деревнях: там распространены только одно или два имени и поэтому фамилия пристраивается к местным кабанэ. Так прошлое соединяется с настоящим.

Длительное время японская семья могла казаться гигантской машиной, перемалывающей отдельных людей, основанной на подавлении слабых, в том числе женщин; тем не менее необходимо подчеркнуть ее подлинную или относительную мягкость. Японская цивилизация всегда колебалась между двумя полюсами. Она постоянно восхищалась китайской моделью, суровые правовые установления которой были отражением идеи этатизма,[27] которая в целом господствовала в стране. Однако японская цивилизация вынуждена была постоянно подчиняться необходимым условиям феодальной жизни. Последствия этой двойственности остаются ощутимыми в семейной организации, равно как и в организации управления. Если законы сохраняли видимость государственной мысли, то человеческие отношения выстраивались по феодальному образцу. Даже и сегодня в повседневной вежливости, требующей разговаривать с величайшей сдержанностью обо всем, что имеет отношение к своему собственному дому, и в иерархии отношений проявляется подчеркнутая архаичность. Ну и что из этого? Ведь свобода и счастье на уровне отдельных индивидов выражаются в очень личной оценке, связанной с простыми, порой незначительными ежедневными событиями.

Глава 5 ИМПЕРАТОР КАК ЯВЛЕНИЕ

Когда император Японии оставил недавно свои земли и свой народ, то он порвал с традицией, столь же древней, как и его страна: тэнно не покидал священной земли островов, даже на мгновение. Однако современный правитель император Хирохито[28] был вынужден пожертвовать традицией, повторив путешествие, которое он совершил во времена своей молодости, как напоминание о далеких временах, когда он был еще только наследным принцем. В наши дни, без сомнения, подобное решение не удивило бы никого. В Японии в то время шли дожди, так что японцы с юмором, но не без волнения говорили, что солнце, которое столь непривычно отсутствовало на японском небе в этот обычно мягкий период осени, возвратилось туда спустя две недели, когда вернулся император. Можно спросить, пошла ли на пользу императору, по мнению иностранцев, эта поездка по Европе? В западных странах, где глава государства, независимо от того, представительствует ли или обладает реальной властью, кажется оратором, пророком или просто очаровывает, он всегда производит то или иное впечатление. Мог ли получить сдержанный японский повелитель хоть какой-нибудь шанс на то, чтобы его оценили? Комментарии печати были малочисленными и в целом не слишком восторженными. Воспоминания о последней войне еще свежи; призраки мертвых, погибших во имя патриотизма и императора, составляли его скорбный эскорт.