Японские призраки. Юрей и другие

Кабаяси-сэнсэй был хорошим педагогом и добрым человеком. Обнаружив, что маленький Тосио пропускает школу, он решил навестить своего ученика. Попрощавшись со своей супругой, Кабаяси отправился в гости. В доме своего подопечного он обнаружил невероятный разгром, способный навести на определённые мысли, но бедный Кабаяси проявил потрясающую недогадливость. Переходя из комнаты в комнату, он услышал негромкий разговор. Где-то за дверью женщина обещала ребёнку, что они никогда не расстанутся. Кабаяси направился на звук и обнаружил Тосио, находящегося в состоянии прострации. Ничего определённого о том, куда делись его родители, мальчик не сказал, и Кабаяси решил остаться и подождать возвращения мамы или папы. Надо отметить, что Кабаяси-сэнсэю выпала уникальная возможность услышать, как разговаривает умершая Каяко. Все остальные, кому довелось повстречаться с ней, не слышали ничего, кроме чудовищного хрипа, того самого жуткого хрипа, который она издавала за минуту до смерти.

Тем временем полоумный супруг Каяко добрался до дома своего воображаемого соперника и расправился с его женой. Довольный содеянным, он дозвонился до Кабаяси и глумливо сообщил, что, дескать, теперь они в расчёте. Несчастный учитель рухнул на пол, пытаясь осмыслить произошедшее, но тут доски заскрипели, половицы затрещали, а Тосио издал жуткое мяукание — мама наконец вернулась. По лестнице сползало окровавленное, белое, как снег, тело. Изломанные руки изгибались под невероятным углом, чёрные волосы были зловеще разлохмачены, но страшнее всего были мёртвые глаза, внимательно уставившиеся на гостя. Кабаяси попробовал было уползти к входной двери, но та распахнулась, и за ней оказалось всё то же чудовище. Расстояние и скорость передвижения отныне не играли для Каяко-сан особой роли. «Кабаяси!» — простонал юрей и склонился к своему несостоявшемуся возлюбленному. В ту же секунду Кабаяси умер, не способный вынести близость столь чудовищного потустороннего существа. Он остался единственной жертвой, с которой мёртвое чудище заговорило. Возможно, эхо былых чувств сыграло здесь свою роль.

Свихнувшийся убийца пережил своего соперника не надолго. Как только он повесил трубку и двинулся вперёд, с ближайшей помойки, распространяя жуткое шуршание, выполз мешок для мусора! Муж Каяко выпучил глаза, не понимая, что происходит, а страшный мешок живо пополз к нему. Мгновением позже целлофан треснул, и из мешка донёсся страшный хрип — пришло возмездие.

Тела всех действующих лиц были найдены, и следствие довольно быстро восстановило истинную картину событий, хотя странная смерть Кабаяси осталась некоторой загадкой. Тело убийцы нашли на улице недалеко от мусорного бака. Пустой дом был выставлен на продажу оборотистым риелтором, который не позволял мрачным историям из прошлого мешать делу, а смотрел на мир с сугубо материалистических позиций. Наверное, он поменял бы своё мнение, если бы узнал, что все сотрудники полиции, проводившие расследование по делу семьи Саэки, внезапно поумирали или просто исчезли. Всех их объединяло то, что они заходили в проклятый дом.

Риелтор сумел продать нехороший дом ничего не подозревающей семье, чем подписал ей смертный приговор. Каяко навсегда осталась в доме, её ребёнок — при ней, а кот — при ребёнке, и к тем, кто зашёл в дом, эта компания относилась крайне недоброжелательно. Для традиционного юрей имело смысл мщение своему убийце или его потомкам. Каяко и Тосио расстались с подобными предубеждениями, проявив совершенно всеобъемлющую ненависть ко всем и вся. Человек, ступивший на порог их жилища, автоматически попадал в поле зрения юрей, и отвязаться от их дальнейшего внимания было уже невозможно. Задержавшись в доме, гость рисковал дождаться скрипа половиц, треска ступенек и завораживающего хрипа на лестнице. Но весь фокус состоял в том, что и покинув дом, человек был обречён, так как, преследуя гостя, Каяко проявляла невероятное упорство. Место работы, душ, общественный транспорт, своя собственная кровать, школа — отныне любое место превращалось в камеру смерти, где в роли исполнителя приговора выступала смертельно бледная, лохматая женщина со страшными глазами.