Японский городовой

Из всех кораблей, участвующих в бою, «Адмирал Нахимов» находился в самом сложном положении, какое только можно представить. Будучи на порядок сильнее любого из противников, он был вынужден спасаться бегством от ничтожных в сравнении с ним миноносцев. Сорокатонные скорлупки тридцатиметровой длины гнались за восьмитысячетонным, стометровым исполином, пытаясь выжать из своих изношенных котлов и машин хотя бы двадцатиузловую скорость. Их осталось только двое, несущих на бортах номера 1 и 4, но накоротке они всё ещё представляли собой смертельную опасность. Номер 3 покоился на дне гавани Кобе, потопленный шестидюймовками «Мономаха» ещё в первый день конфликта, а номер 2 с пробитым снарядом «Азова» котлом замер в полумиле позади ведущих смертельный бой основных сил. После мгновенной гибели «Котака», больше миноносцев у Японской империи не было.

Построенные около десяти лет назад, японские номерные миноносцы несли по два 14-дюймовых торпедных аппарата на носу. Это накладывало серьёзные ограничения на их тактику: к примеру, атаковать идущего полным ходом «Нахимова» со стороны кормы они не могли. Восемь тысяч лошадиных сил мощности его силовой установки, преобразованные винтами в поток отшвыриваемой назад воды, просто смыли бы торпеды обратно. Чтобы торпедная атака оказалась успешной, миноносцам нужно было нагнать русский крейсер, обойти его сбоку, повернуться к нему носом и выпустить торпеды ему в борт. К сожалению для японских миноносников, если прямо назад с русского крейсера могла стрелять только кормовая башня и несколько многоствольных пушек с мостика, то стоило им высунуться сбоку, как к ним начинали добавляться всё новые башни и стволы. Тем не менее, капитаны миноносцев продолжали атаку.

Бой крейсерских линий также вступил в решающую фазу. Стометровые корабли, сближающиеся с суммарной скоростью в тридцать узлов1, развили максимально возможную скорострельность, давая по залпу шестидюймовок каждую минуту с небольшим. Дубасов сблизился с продолжающими преследовать «Нахимова» японскими крейсерами до четырёх кабельтов, чтобы реализовать преимущество в количестве орудий и мощи главного калибра. Если бы не наличие у противника миноносцев, он сошёлся бы и ещё ближе, чтобы выпустить свои торпеды, а то и вовсе пойти на таран. Впрочем, действие артиллерии, виденное им в предыдущем и этом бою, уже всерьёз поколебало убеждения капитана2.

За считанные минуты, которые продолжалось сближение, корабли обменялись тремя залпами. В «Мономаха» попало три 15-сантиметровых снаряда, один из которых просто отрикошетил от поясной брони. «Такачихо» же сначала досталась пара шестидюймовых бомб, а затем Цывинский уложил в него один восьмидюймовый и четыре шестидюймовых снаряда из второго залпа. Клубы дыма и вспышки пламени испятнали борт японского флагмана, а следом «Нахимов» дал залпы из трёх своих башен, одна за другой, и все три корабля почти полностью скрылись за пеленой сгоревшего пороха.

Капитаны японских миноносцев продолжали атаку, но их уже ждали. Левая восьмидюймовая башня «Нахимова» дала залп, едва первый из них появился в прицеле. Два снаряда, выпущенных с трёхсот шагов, попали в цель в ту же секунду под острым углом. Первый вскрыл борт чуть позади форштевня, разорвал корпус как бумагу, вырвал с места оба торпедных аппарата, вышел через правый борт и нырнул в волну, не разорвавшись — он недостаточно замедлился об тонкую сталь бортов, чтобы сработал даже и чувствительный взрыватель системы покойного гения Барановского. Тем не менее, ударная деформация полностью разрушила носовую часть миноносца №1, тут же захлёстнутую волнами.

Второй снаряд запоздал лишь на долю секунды, врезавшись в корпус миноносца чуть левее предыдущего. Траектория привела его в котельное отделение, зацепленный краем котёл лопнул, выбросил перегретый пар и кипяток под колоссальным давлением, и попавшие под струи тела кочегаров за секунду превратились в выбеленные скелеты, полностью лишённые плоти. Снаряд же пробил переборку, врезался в паровую машину и взорвался. Корпус миноносца, с уже разваливающейся носовой оконечностью, распираемый давлением пара и энергией пороховых газов, разошёлся по швам и исчез под водой, не оставив после себя ничего на поверхности. Там, где только что рассекала волны сорокатонная конструкция из стали, управляемая волей и усилиями пары десятков человек, врезались в воду полдюжины снарядов из пятистволки Гочкисса, выпущенных впустую. Один из них достиг боевой части уже тонущей торпеды в вышвырнутом прочь с палубы миноносца торпедном аппарате, и поднятый детонацией столб воды взметнулся на десятки футов вверх.