Японский парфюмер

— И вы готовы немедленно прийти на помощь? Нет уж, Екатерина Васильевна, пока без детективов обойдемся. Все в порядке. Просто хандра. Знаете, как это бывает… Впрочем, откуда вам это знать — вы так неприлично молоды. Так вот, просыпаешься однажды утром и думаешь, что тебе уже… натикало изрядно, и ничего нет впереди. И ты не состоялся, детей не родил, книгу не написал, дерева, и того не посадил! Случайный взгляд в зеркало на собственную морду лица, не внушающую больше ни малейших иллюзий, добивает. Работа осточертела. Друга близкого, чтоб припасть к его груди и долго и сладко рыдать, распив перед этим бутылочку хорошего коньяка, тоже нет. Женщина? Женщины нет, а есть женщины, извините за дешевый каламбур. — Он хмыкнул. — Екатерина Васильевна! Голубушка! Не слушайте вы меня, старого зануду!

Я расхохоталась. Все сегодня казалось мне замечательным. Даже нытье Добродеева.

— А знаете, какое самое лучшее лекарство от депрессии?

— Знаю! У вас, прекрасного пола, одно лекарство на уме — любовь!

— Любовь тоже неплохо. Но сложно. Нужно отправиться путешествовать. На природу, в лес!

— В пампасы и прерии! Вы серьезно? — Он смотрел на меня со странным выражением — как будто от моего ответа зависело что-то очень важное для него.

— Конечно, серьезно. Вот прямо отсюда — и в вечность!

— Знаете, Екатерина Васильевна, телепатия все-таки существует! Ведь я собирался в одно замечательное место, которое вполне можно использовать в медицинских целях. Как лекарство от ностальгии. Ну, не сию минуту, разумеется, а в принципе. Но одному туда ехать как-то не улыбается. Хотите, махнем вдвоем? Раз уж Бог послал мне вас, как кусочек сыра старой вороне, а?

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас? — передразнил он. — Так я и знал! Природа, лес, ахи, охи, а как до дела, помочь депрессивному другу, так сразу в кусты! Именно сейчас! Сию минуту! Ну?

— А куда?

— А сюрприз! Старик Добродеев знает такие места… Вам и не снилось!

— Даже не знаю… — нерешительно протянула я, зная наперед, что уже согласна. Мне вдруг страшно захотелось походить, проваливаясь в снег, по зимнему лесу, потрясти еловые лапы… Предчувствие радости охватило меня со страшной силой!

— Зато я знаю! — строго сказал Добродеев. — Старших слушаться надо. Вперед!

Машина плавно вильнула, набирая скорость — мелькнули городские окраины, какие-то складские строения, — и вырвалась на пустое загородное шоссе. Потянулись рощи, перелески и поля, покрытые снегом. Здесь была настоящая зима.

— Ой, смотрите, заяц! — вдруг закричала я. Справа от дороги, в снегу, сидел одинокий рыже-серый зай-чик. — А разве они не белые зимой?

— Не думаю. Никогда не видел белого зайца, — с сомнением отозвался Добродеев, — а перевидел я их изрядно. У меня друг в Западной Украине, в Карпатах. Вот где охота! И на оленей, и на зайцев, и на кабанов.

— И не жалко убивать?

— Людей убивают, и то жалеть некому.

Они помолчали.

Я сказала:

— Никогда не смогла бы убить.

— Человека?

— О господи, нет! Животное! О человеке и речи нет.

— Некоторых людей стоило бы. У меня есть друг, так он говорит, что собаку убить не смог бы, а человека, пожалуй, смог.

— Надеюсь, он шутит!

— Но иногда это решение проблемы.

— Не думаю! Сразу появится другая.

— Это как?

— Ну… допускаю, что загнанный в угол человек может пойти на убийство. Ему кажется, что это выход. И что дальше?

— И что же дальше? — поддразнивая, спросил Добродеев.

— Да он жить с этим не сможет! Спать не будет! Душу рвать раскаянием будет! Знаете, я читала, что убийцы приходят с повинной через десять, двадцать лет. Даже тридцать. А можете представить себе, как он жил все эти годы?

— Эх, Екатерина Васильевна, наивная вы душа! Мучения, раскаяния. Да посмотрите, что делается вокруг! Газеты читаете? Криминальные хроники?

— Читаю, и тем не менее… — Я прервала себя на полуслове, подумав: «Идиотка! У человека тоска, а я его развлекаю историями о раскаявшихся убийцах». — А у меня первый день отпуска! — похвасталась, с маху меняя тему разговора.

— А охотится кто? — просил Добродеев.

— Охотится?

— «Королевскую охоту» на кого бросили?

— На заместителя. Это мой первый отпуск за два года.

— А как же бедный богатый миллионер Ситников и его проблемы?

— Не знаю. Не видела его целую вечность.

— Но вы же работаете на него? Разве нет?

— Не уверена.