Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг.

В интересах конспирации Токио решил направить субсидию русским революционерам не прямо на имя Акаси, а в обход — через японскую миссию в Лондоне, тем более что осенью 1904 г., как мы помним, военному атташе Утсуномия уже поручался надзор за финансовыми операциями его коллеги из Стокгольма. Однако на этот раз на Утсуномия были возложены не только функции «кассира» и «счетовода», но и «аудитора» — ему надлежало вникать во все тонкости действий Акаси в финансовой сфере и тщательно контролировать производимые им расходы, блюдя их целесообразность и обоснованность. Свои отчеты на этот счет Утсуномия обязывался направлять прямо в Генштаб^{80}. Таким образом, Акаси был лишен права расходовать субсидию Токио по своему единоличному усмотрению, хотя был известен щепетильностью и аккуратностью в денежных вопросах (если верить слухам, только однажды в туалете какого-то европейского вокзала он выронил из «набрюшника» пару-тройку сотен рублей). Как мы указывали выше, детальные финансовые отчеты японского полковника не сохранились. Вместе с тем известно, что в декабре 1905 г. с собой на родину он привез порядка 270 тыс. иен — остаток выделенного ему правительством миллионного кредита.

25 апреля, получив шифрованную телеграмму от Акаси, Утсуномия с семью тысячами фунтов стерлингов в кармане двинулся в Париж. 29 числа офицеры встретились в условленном месте (в отеле «Интернациональ» на улице Кастильон близ Триумфальной арки) и подробно обсудили ситуацию с финансированием революционеров. Утсуномия одобрил намерения Акаси и выдал ему всю привезенную из Лондона сумму. Так был запущен механизм передачи Акаси полученных из Токио средств.

Проблема третья: кого субсидировать?

Посетив утром 2 мая японскую миссию в Париже, в три часа пополудни того же дня и в том же 20-м номере парижского отеля «Интернациональ» Акаси, по предварительной договоренности, встретился со своим давним знакомым. Это был представитель грузинских федералистов Деканозов, который пробыл у японца до 6-ти вечера. Речь, разумеется, шла о состоянии революционного движения в России и мерах, необходимых для его оживления. Впрочем, для характеристики содержания их беседы лучше дать слово все тому же И.Ф. Манасевичу-Мануйлову. Вместе со своим агентом-французом этот русский чиновник сумел подслушать разговор из соседнего номера и дословно записать его — беседа шла на французском языке, на котором Акаси, по отзыву Мануйлова, «выражается хотя и свободно, но очень медленно»:

«Деканози рисует подробную картину положения дел в России, рассказывает некоторые эпизоды из революционного движения, особенно останавливаясь на агитации в Грузии, которую Акаси обещает ему поддержать… Затем разговор переходит на долго обсуждающийся собеседниками вопрос о необходимых материальных средствах. Причем Акаси отсчитывает 125 000 франков, которые вручает Деканози. До нас явственно доносится шелест кредитных билетов. В заключение уславливаются относительно псевдонимов для корреспонденции: “Фредерик” — для Деканози и “Жорж” — для Акаси»^{81}.

Вид на Rue Castilione от Триумфальной Арки (начало XX в.)

Отель «Интернациональ»

4 и 7 мая в ту же гостиницу к Акаси являлся Циллиакус. На этот раз расслышать содержание бесед русскому контрразведчику из своего тайного «убежища» не удалось — деловые разговоры велись в соседней комнате. «Известно только, — доносил Мануйлов, — что свидания эти были весьма продолжительны; что после первой беседы с Циллиакусом Акаси признал нужным отложить свой отъезд и что после второго свидания, состоявшегося 7 мая, он… отправил в Токио шифрованную телеграмму в 200 слов, за которую уплатил 1 500 франков. Провожая посетителя до дверей гостиницы, он держался перед Циллиакусом как перед лицом, пользующимся его высоким уважением».

Сообщение Мануйлова соответствовало действительности, но о содержании депеши Акаси он мог только догадываться. В архиве МИДа в Токио сохранилась пространная секретная телеграмма Акаси на имя Ямагата, посланная из Парижа именно 7 мая 1905 г. В ней японский полковник в числе прочего сообщал: