Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов

Люди продолжают говорить о свободе, но на самом деле они хотят не свободы, они хотят безответственности. Они просят свободы, но глубоко внутри, на уровне бессознательного, они хотят безответственности, вседозволенности.

Свобода – это зрелость; вседозволенность инфантильна. Свобода возможна, только когда вы настолько интегрированы, цельны, что можете принять ответственность за свою свободу. Мир не свободен, потому что в нем нет зрелых, взрослых людей. Революционеры работали много веков, но все было бесполезно. Утописты продолжают думать о том, как сделать человека свободным, но никому нет до них дела – потому что человек не может быть свободным, если он не интегрирован, не целостен. Только Будда может быть свободным, только Махавира может быть свободным, Христос или Мухаммед могут быть свободными, Заратустра может быть свободным – потому что свобода означает, что человек сознателен. Если вы не сознательны, тогда нужно государство, нужно правительство, нужна полиция, нужен суд. Тогда свобода должна быть ограничена со всех сторон. Тогда свобода – это только название; в реальности она не существует. Как может существовать свобода, пока существуют правительства? – Это невозможно. Но что делать?

Если правительства исчезнут, наступит просто анархия. Свобода не придет, если правительства исчезнут; придет просто анархия. Это будет худшим состоянием, чем теперешнее. Это будет полный хаос. Полиция нужна, и нужна потому, что вы не бдительны. Иначе какой смысл в том, чтобы на перекрестке стоял полицейский? Если бы люди были бдительны, полицейского бы не было, ему пришлось бы исчезнуть, потому что он не был бы нужен. Но люди не сознательны.

Когда я говорю «свобода», я говорю «ответственность». Чем более вы ответственны, тем более вы свободны; или: чем более вы свободны, тем большая на вас лежит ответственность. Тогда вам придется быть очень бдительными в том, что вы делаете, что вы говорите. Даже в самых тривиальных, бессознательных жестах и движениях вам придется быть очень бдительными – потому что над вами никого нет, и вас некому контролировать, кроме вас самих.

Когда я говорю вам, что вы свободны, я говорю вам, что вы боги.

Это не безответственность, это величайшая дисциплина.

Шестой вопрос:

Ошо, последние девять дней, слушая тебя и медитируя в твоем ашраме, я поняла, что завидую Вивек, хотя и не ревную к ней. Я чувствую, что она занимает в ашраме положение парампады – «любимого ученика». Как достичь этого статуса?

Ум устроен очень странно. Ты здесь для того, чтобы медитировать; кто-либо другой тут абсолютно не при чем. Фактически, настоящий медитатор не будет даже замечать, что происходит с другими. Настоящий медитатор будет идти внутрь.

О Баязиде рассказывают, что он прожил рядом со своим мастером двенадцать лет, и каждый день, по пути к мастеру, он проходил по коридору. Однажды мастер сказал Баязиду:

– Вернись в коридор. Там на полке в шкафу лежит красная книга. Принеси ее мне.

– Хорошо, – сказал Баязид, – но я никогда не замечал, что там есть шкаф.

Мастер сказал:

– Ты каждый день приходишь ко мне уже двенадцать лет, и каждый день проходишь по этому коридору; разве ты не мог оглядеться по сторонам?

Баязид ответил:

– Я приходил к тебе, мастер. Я здесь не для того, чтобы смотреть, есть ли в коридоре шкаф, и лежит ли в шкафу книга. Я здесь для другого. Все мое существо здесь ради тебя. Я открыт к тебе. Сейчас я пойду и посмотрю.

– Не нужно, – сказал мастер. – Мне не нужна эта книга. Там действительно нет ни книги, ни шкафа. Я спросил только для того, чтобы увидеть, отвлекаешься ли ты на второстепенное. Ты не отвлекаешься, и я счастлив.

Этот вопрос говорит о том, что ты отвлекаешься на второстепенное. Причем тут другие люди? Тебе было бы полезнее медитировать – или хотя бы быть открытой мне. Но ум продолжает создавать ненужные сложности и проблемы.

Этот вопрос от женщины, он говорит многое о женском уме. Вивек интересует ее больше, чем я. Если ты завидуешь, то завидуй мне! Но женщина есть женщина, даже если она пришла медитировать, от этого ничего не меняется. И она говорит: «Я не ревную к ней, но завидую». Это всегда происходит в уме: если кто-то завидует, мы говорим, что он ревнует; если кто-то ревнует, мы говорим, что это зависть. Это почти одно и то же.

Что такое зависть? Не что иное, как пассивная ревность. Может быть, ревность – слишком сильное слово; зависть просто пассивна. Разница может быть в степени, но не в качестве, скорее, в количестве. Зависть может в любой момент стать ревностью; зависть – это растущая ревность. Ум должен отбросить всю зависть и ревность.