Яркая Искра забытой любви (СИ)

— Пусть будет с лавандой, — соглашаюсь я. А стоит сиделке скрыться в санузле, как я подрываюсь с кровати и выбегаю прочь из своей темницы. Если этот мерзавец живой — я заставлю его вспомнить обо мне! даже если мне придется для этого расшибиться в лепешку!

— Жасмина? — удивленный голос матери окликает меня. Я поворачиваюсь, желая увидеть родительницу, и негодую, если она уже выходит, почему не пришла ко мне? Но увидев хрупкую женщину, что с трудом стоит на ногах, держась за дверной косяк, на выходе из своей комнаты, сразу спустила лишний пар и поспешила к ней.

— Почему ты вышла из комнаты? — Спрашивает мама, благодарно опираясь на меня.

— Я уже в порядке, — отвечаю бодро, — могу горы свернуть. А вот твое состояние меня больше напрягает.

— Ничего, я быстро приду в норму, — успокаивает меня мать, — не в первой.

— И что? Часто отец на тебе такие эксперименты ставит? — Спрашиваю со злостью, помогая маме добраться до гостиной, где мы обе и усаживаемся в глубокий светлый диван. Завидев нас, прибежала растревоженная Инесса, но услышав, что мы не прочь бы попить кофе с бутербродами, убежала обратно на кухню.

— Что ты? — слабо рассмеялась мама, — Кирилл ничего подобного не практикует. Но я бывало по своей неосторожности или по чужому умыслу попадала в переделки… вплоть до реанимации и комы доходило. Так что, привычная.

— А где сейчас отец? Почему он не пришел меня навестить ни разу? — издалека начинаю свои расспросы. Не могу напрямую спросить про Алекса.

— Кирилл очень занятой демон, Жасси. Если бы у него были сомнения в твоем или моем самочувствие, он бы не отошел от наших кроватей, пока не увидел надежды. Но, как я понимаю, наше, пусть и плачевное с нашей точки зрения состояние, для этих мерзавцев — часть их плана… так что, скорее всего наши демоны сейчас очень заняты. Возможно, как раз кровавой местью.

— Мам, а если эта Алина их убьет? — страшась своих слов, все же задаю вопрос.

— Я чувствую Кирка. Если бы он погиб, я бы узнала, правда, скорее всего, тоже бы ушла на перерождение вслед за ним.

— А Алекса ты не чувствуешь, случайно? — стыдясь своего интереса, спрашиваю, отводя глаза.

— Нет, — тихий смешок. — Случайно, не чувствую.

— Вот и я нет, — вздыхаю печально. — Мам, я обидела его, — нехотя признаюсь. — Он, наверное, не придет больше.

— Глупости какие! — порывисто обняла меня женщина, прижимая к себе. — Если живой, придет.

— А если нет? — Всхлипнула я, зарываясь поглубже в родительские обнимашки.

— Живооой, — уверенно тянет мать, — ничего с этим дьяволом не станется! Поверь мне, он очень живуч. — А давай-ка, мы с тобой подготовимся к празднику, а? — вдруг весело меняет тему мама. Мальчишки опять у тети Амеллии. Так что мы вполне можем привести себя в порядок и даже организовать шопинг! Ведь практически все наши вещи погребены под заснеженными развалинами. Даже к Прайдонам пойти будет не в чем.

— А разве мы пойдем к кровавому демону на вечеринку? — ляпнула я и прикусила язык, поняв, что назвала этого страшного Антона вслух нелицеприятным прозвищем. Но мама лишь рассмеялась. — Да и ты еле на ногах стоишь!

— А вот это вообще не проблема! — лукавая улыбка. — Шопинг у нас будет онлайн. Из дома не выйдем. Примерку устроим прямо тут на дому. Да и салонных специалистов сейчас вызовем на дом. Думаю, что прием антидепрессантов нам прописан самой природой!

— Какой еще природой? — совсем в шоке я от маминого энтузиазма.

— Женской, дорогая, исключительно, женской природой! — Снова смеется мама и обнимает меня. — Пошли на кухню. Чувствую, что Инесса опять испортила кофе. Вот твой отец варит кофе, как бог! А у демоницы всё шикарно получается, кроме этого напитка, — мамин щебет не прекращается ни на секунду, а с каждой ее улыбкой дом, кажется становится светлее и уютнее, а на сердце отпускает тревога.

— Мам, а тебе совсем не обидно? — помогла я родительнице усесться за стол, где уже были не только бутерброды аппетитными горками, но и дымился омлет, свернутый ароматным пышным рулетом. Кофе да, был отвратный даже на вид.

— Девочка моя, я даже не знаю, как тебе объяснить, — вздыхает мама и просит Инессу принести планшет и телефон из кабинета отца. — Они сделали нам больно, — смотрит на меня женщина. — Но поверь мне, эта вынужденная мера, принесла нашим мужчинам в стократ больше страданий и физических и душевных, чем испытали мы с тобой. Я видела, каким убитым вышел Алекс из твоей комнаты. Он… ты знаешь, дорогая, он ненавидел себя за то, что сделал. И не смотря на это. Не смотря на его нежные чувства ко мне, он не колебался ни секунды, чтобы повторить свой поступок.

— Но… зачем? — ужасаюсь я. — Он сказал, что не знал, как поведет себя артефакт. Не подозревал о боли. Но ведь потом уже узнал на моем примере?! Почему не отказался мучить еще и тебя?! Почему отец ему позволил?

— Отец, — грустно усмехнулась женщина, берясь за бутерброд, — еще и помогал меня держать.

— Как же так?! — Ужасаюсь я, аппетит пропал совершенно.