Яркие огни

– «Меня словно болезнь поразила. Тело болит. Чую, готово оно предать меня и перестать быть живым вовсе. Но тело – одна беда. А что делать, если разум умер? Может, ноги, потому и передвигаются плохо, что уже никуда идти и вовсе нет никакого смысла» – чем чернее была ночь, тем мрачнее становились мыли Субботы. А ноги подводить Володю стали часто: то с лестницы чуть не навернётся, то плечо едва не выбьет, практически снеся собой стеллаж. Крошечная частичка его души даже надеялась, что тайное станет явным и он сможет обрести свободу, в том числе от денег отца.

Счастливым финансы его не делали, а только сковывали прочной цепью с Марией Романовской. Отец несмотря на то что невестка была не из самой обеспеченной семьи, очень радовался такой «удачной» сделке. А всё по причине благородного происхождения девушки, хотя и не только это послужило причиной одобрения «выбора» невесты сыном. Её далёкая родственница была одной из фрейлин императрицы, и тому факту свидетельствовали неоспоримые подтверждения. Сама госпожа Романовская никакого значения корням не предавала, а вот её мать… Матушка Марии – Ольга Алексеевна, наделена от рождения великолепным вкусом и напрочь лишена какого-либо сочувствия к окружающим. Отец Володи – Владимир Григорьевич, напротив, человек с широкой душой из глубинки. Приехал покорять столицу ещё в восемнадцать с весьма ветреными карманами, но с сердцем, полным надежд. Субботина старшего вполне можно было назвать классическим «нуворишем». Ни вкуса, ни благородного происхождения. Зато сколотить капитал ему помогла деловая хватка, интуитивное понимание рынка и природная изворотливость.

Володя же с детства страдал. Сначала от того, что вместо вожделенной гитары его водили на бокс, потом из-за поступления на экономический факультет вместо музыкальной академии, а венцом терзаний стал развод родителей. «Новые мамы» часто мелькали в каменном трёхэтажном коттедже Субботиных, и Володя решил бывать в отчем доме как можно реже, пытаясь заглушить свою печаль в объятиях подруг.

Сын раздражал отца ночными поездками по городу и в одни роковые выходные две тысячи четырнадцатого года Володя отправился развевать тоску в Санкт-Петербург к приятелям-музыкантам. Поездка удалась, алкоголь лился рекой, а сама компания мечтателей о великой славе на музыкальном поприще перетекала с одного квартирника на другой. Впрочем, у самых успешных из них были концерты в небольших клубах. Возвращаться к нудящему отцу Субботину младшему не хотелось, и он до последнего оттягивал этот момент. В последний день пребывания в Северной столице, покидая клуб после отыгранного с друзьями концерта, один из участников временной группы предложил совершить невероятное: угнать случайную машину, оставить её в указанном пункте назначения, и кто придёт первым – тот забирает приз. Трофеем являлся загадочный предмет с автографом одного из их кумиров. Откуда он был добыт, «игрокам» не сообщили. Володя находился в нужной кондиции и после некоторых колебаний согласился на авантюру. Воспоминания волной сожалений разбивались в пену вины, не давая Субботину уснуть.

Санкт-Петербург 2014 год

Володю нещадно штормило. Он преодолел наполненный сценическим дымом танцпол, лавируя между дышащими пивным перегаром людьми, и не без усилий отворил тяжёлую дверь мужского туалета. Холодная вода помогла немного прийти в себя и слегка протрезветь. Его клетчатая рубашка ощущалась шубой, жаркая духота клуба могла лишить чувств. Субботин скривил своему отражению хмурую улыбку, и, по привычке заправив волосы за уши, поспешил вернуться на улицу к друзьям.

Группа, которую они организовали всего за два дня для конкурсов каверов, представляла собой таких же парней в похожих рубашках и расстёгнутых зимних куртках. Их волосы были длиннее, чем у некоторых девушек, а ноги столь же нетвёрдо стояли на земле, как и у Володи.

– Ты готов? – хитро прищурился самый старший из них, обращаясь к Субботину. Остальные нервно переминались ноги на ногу. Володя неуверенно кивнул:

– Вроде да, – заметив, как потемнело лицо старшего товарища, Субботин быстро добавил: – готов, я готов.

Старший, известный как Кова, крепкий парень с кривоватым носом, удовлетворённо улыбнулся и чуть сильнее чем нужно хлопнул и без того шатающегося Володю по спине:

– Молодец, такие вещи нужно совершать в жизни, а то и глазом моргнуть не успеешь, как сольёшься с толпой этих безмозглых зомбаков. Дом-работа-дом, да пелёнки с дерьмом. – Кова ощерился, а Субботин неосознанно отступил, испытав к нему отвращение, но высказаться не рискнул.