Яркоглазая

— Спускайся, Миэко. Мы не хотим ранить слуг лорда Матсудаиры. Знаю, они просто мужчины, но он их любит. И они — наши гости. Как только уберете игрушки, собирайте всех в Главном зале.

Миэко резко поклонилась, вскоре все женщины стали спускаться.

— Вы, — Чийомэ-сама рявкнула на Шино и Маи. — Подготовьте ванны.

Две девочки побежали к купальне, где было чисто — Тоуми, Эми и я убрали там прошлой ночью — и вода там была горячей, ведь мы зажгли огонь утром.

Госпожа Чийомэ рассмеялась, хлопая в ладоши.

— Ки Сан, везучий негодяй!

Повар фыркнул, остановившись рядом со мной. За его поясом были три самых длинных ножа. Он выглядел счастливо.

— Вы вернулись.

— Ясное дело, глупый мужчина.

— Однажды вы так разозлите тело, что придется его убить, а им придется вас арестовать.

— Не заставляй меня звать Братишек, чтобы они побили тебя, — сказала она, но ухмылялась. — И я привела тебе сто солдат для тренировки твоего искусства. Они будут с нами не меньше недели.

Повар присвистнул.

— Ну, мы только убили свинью, и у нас есть… Но нужно… Девчата, идемте…

— Пока вы не ушли, — сказала старушка, — возьмите Аимару с собой. Он скучал по обществу леди, — Аимару вышел из-за паланкина, и она махнула нам и пошла к купальне.

— Аимару! — сказала Эми, она была ближе всего к улыбке, чем за эти недели. Она будто была готова обнять нашего высокого друга, но сдержалась, и почти улыбка сменилась яростной хмурой гримасой. — Ты вырос.

Аимару опустил голову.

— Ничего не мог с этим поделать, — как у Эми, его уши порозовели.

— Вы оба отвратительны, — Тоуми закатила глаза.

— Как поездка, Аимару? — спросила я, пытаясь прервать издевки. — Ты добрался до Соснового берега?

Он хотел рассказать, как все было у моего дома, но Ки Сан прорычал:

— Пока вы не стали сплетничать, напомню о работе. Итак, Лунный пирожок, ты хоть раз работал на кухне?

Аимару моргнул, стал качать головой, а потом пожал плечами и улыбнулся.

Повар рассмеялся, говоря что-то на корейском, а потом ухмыльнулся ему.

— Ладно. Постарайся не порезаться. Иди с ними, — он указал на Эми и Тоуми, — и принеси из кладовой рис. Яркоглазая, ты идешь со мной резать свинью, — он пошел к кухне, и мне пришлось поспешить за ним.

К моей радости, свинья была без брони. Она висела за задние ноги с крючка на стене Полной Луны. Горло было разрезано в жуткой улыбке, кровь стекала в кадку, от которой поднимался пар.

— Мы сделаем кровянку из кишок и крови, — Ки Сан похлопал по кадке. Он любил корейские кровавые колбаски. Это было одно из немногих его блюд, которые я терпеть не могла. Но я не жаловалась. — Но сначала покажи, как твоя резалка может рассечь эту тушу.

— Резалка?

— Меч у тебя за спиной для украшения, Яркоглазая?

Я потянулась к короткому мечу раньше, чем разум понял, что он сказал.

— Разве… им нельзя резать кабана?

— О, думаю, меч резал и менее благородных зверей ранее. Лейтенанта?

Я кивнула.

— Ну-ка, вытащи его для меня.

Я вытащила клинок, помня об остром крае, пока он покидал ножны.

Меч лежал в моей хватке тяжелее, чем бамбуковые тренировочные мечи, да. Но когда я взяла его обеими руками перед собой — в стойке Двух Полей — меч ощущался как продолжение моих рук.

— Фух.

— Ага, — он прищурился, глядя на меч. — Хорошо, девица, постарайся. Лучший горизонтальный удар, как показывали Братишки и Лошадка. Я хочу посмотреть, сколько ударов тебе нужно, чтобы рассечь тушу пополам.

Я хмуро посмотрела на него. Разделывать свинью было не так тяжело, как корову, н даже тогда мы не начинали с попытки рассечь тушу надвое. Мы всегда срезали по частям, он сам говорил, что так эффективнее.

— Вы…?

— Яркоглазая, давай. Нам нужно кормить сто солдат. А тебя хватит не больше, чем на двух.

Я знала, что он шутил, но невольно уставилась на него.

Ки Сан фыркнул и отошёл на шаг.

— А теперь бей.

Я шагнула в туше и измерила расстояние.

Я делала это упражнение месяцами. Видела, как отец делал это, годами.

Стиснув зубы, чтобы не высунуть язык, я сделала стойку компактнее — согнула колени, одна нога была за другой. Я вдохнула, отвела меч так, что гарда попала по моему бицепсу, шагнула вперёд и взмахнула.

Следя за отцом, я всегда думала, что сила удара шла из рук. Хоши (ее Ки Сан звал Лошадкой из-за ее длинного лица) и Братишки научили меня, что это было не так. Сила шла из ног и бедер.

Они научили меня, и я повернула бедра и вытянула руку, что была позади, чтобы клинок издал свист, пока несся сквозь мишень, а не в мишень…

Это движение всегда вызывало приятный стук бамбука по соломенному чучелу, с которым я тренировалась, но теперь я услышала звук, который знала из кухни: влажное шипение стали, рассекающей плоть.

Клинок прошел чисто сквозь брюхо свиньи, отсекая ребра и голову от бедер и ног одним чистым ударом. Голова упала в кадку с кровью.

Через миг внутренности высыпались туда же.

Я глядела на зверя — на две половины. Я посмотрела на вакидзаси.

— Угу, — сказал Ки Сан. — Так и думал.

Я уставилась на Ки Сана.

— Видишь тут метку? — он указал туда, где крохотные символы были вырезаны на стали над гардой.

Крохотной хираганой кто-то вырезал на клинке «Рассек три тела горизонтальным ударом».