Яркоглазая

— Даймё действует по другим правилам, — она пожала плечами. — Если бы все были хорошими, не требовались бы куноичи.

Я подумала о карте Чийомэ-сама, большой разноцветной игре в го, и пожала плечами.

— Идем. Пора помочь на кухне.

* * *

Госпожа Чийомэ угадала, за обедом аппетита было еще меньше, чем утром. Видимо, близкие похороны давили на разумы всех — на мой точно — но я видела, что встречи прошли не гармонично. Бело-голубой иней между сторонами Такеда и Матсудаира в Главном зале заставляли меня и Шино двигаться быстрее, разнося еду.

Но никто не ел.

Джолало ел, сидя в конце стола Матсудаира. Он с открытым любопытством разглядывал комнату, словно ждал, что начнется веселье.

Миска риса на месте Торимасы-сана лишила зал разговоров и жизни. Вонзенные палочки ощущались как предупреждение.

Когда мы с Тоуми стали нести на кухню полные миски, повара мрачно посмотрели на нас, но не ворчали — даже они знали, что солдаты думали не о еде.

Ки Сан стал готовить порцию для Маи, а Кумо вздохнул.

— Но зачем им посещать похороны? Бедные девы могут и не участвовать в таком неприятном действе.

— Цветочек хочет, чтобы Яркоглазая снова сыграла. Все девочки нужны там. Думаю, Чийомэ хочет создать милую стену меж двух армий.

Кумо вздохнул, но кивнул.

— Хотелось бы, чтобы их избавили от таких… неприятностей.

Торай хмыкнул и пожал плечами.

— Что ж, нам троим нужно ощипать и разделать всех тех куриц, — он повернулся к Ки Сану. — Они в кладовой?

Ки Сан покачал головой.

— Нет. В буфете. Яркоглазая, отнеси это Лисичке, — он поднял накрытую миску риса, овощей и рыбы, которые почти не тронули гости.

— Без сакэ? — спросила я.

Он ухмыльнулся.

— Нет. Думаю, она выпила достаточно.

Я согласилась с поваром, но подозревала, что Маи не поддержит это. И угадала.

— Бака яро! — прорычала она, когда я передала ей слова Ки Сана. Я не знала, назвала она так меня или повара, но не хотела уточнять, и она не дала шанса. Я видела Ки Сана после ночи выпивки, он выглядел как медведь, который валялся в смоле сосны. Маи выглядела как тигр с головной болью. — Он ожидает, что я буду просто так сидеть тут? Чэ!

— Эм… ты могла бы… Тебе нужна еще бумага для рисования?

— Рисование? — ее лицо исказила ярость. Она гневно рассмеялась. — Зачем мне хотеть рисовать, глупая мышка? Глупые рисунки… — она отвела взгляд.

— Ну… твои рисунки Шино-сэнпай были такими…

— Прочь, — она забрала у меня миску. Я попыталась успокоить ее словами, она завизжала. — Уходи!

Она рухнула на татами, отвернулась от меня, чтобы взять палочки. Но я была уверена, что в ее глазах блестели слезы.

Я ушла.

На кухне меня ждала Сачи. Пришло время похорон.

23 — Дым и огонь

Мы снова устроились, чтобы играть, во главе двух погребальных костров, и я невольно думала о странных событиях прошлой ночи. Похороны будут такими же активными? Лейтенант Сакаи проявит себя снова — и если да, будет ли бой между двумя армиями?

Монах медленно обошел укутанные тела на кроватях из хвороста. Он говорил под нос, походил мимо нас, и я снова уловил размытые фразы про «Чистую Землю» и «Западный рай».

Резкий запах сказал, что кто-то пропитал хворост маслом, он был готов для горения. Бумажные подношения с прошлой ночи трепетали от ветерка с запада.

Это казалось нереальным.

Я закончила настройку, Сачи-сан играла часть «Пустого неба» снова и снова, видимо, придавала горестный тон.

Как ты пропал в пустом синем небе?

Шино задевала струны кото, казалось, наугад. Она смотрела на Полную Луну.

— Шино-сэнпай? — спросила я.

Ее взгляд сдвинулся на меня. Он был мертвым. Или не мертвым — глубоко подавленным, как огонь, который держали невысоким для следующего дня.

— А… — я хотела знать, что случилось между ней и Маи прошлой ночью. Они поссорились? Из-за чего? Я хотела знать? — Маи-сэнпай показала вам свои рисунки?

Прикрытый жар вспыхнул.

— Умолкни, Мышка-чан.

— Да, Шино-сэнпай. Прости, Шино-сэнпай.

Она стала дальше задевать струны кото. Она отвела взгляд, хмуро глядела на бумагу, покачивающуюся на ветке меж двух погребальных костров.

Это… поверх зигзагов ши-дэ лежало нечто, похожее на рисунок Маи на стражнице, которую я видела прошлой ночью — даже пятна жира, от которых просвечивал текст, были теми же. Почему Шино хотела сжечь что-то такое милое?

Шино была не в настроении говорить. Я не успела спросить, обе армии стали сходиться из лагерей, и госпожа Чийомэ вывела из ворот обитателей Полной Луны. Женщины снова были в красно-белом одеянии мико, а Аимару, Тоуми и Братишки были в синем.

Лорд Такеда и почти все его последователи были в белом скорбном одеянии. Многие Матсудаира тоже были так одеты.

Мы снова играли, пока все устраивались так же, как прошлой ночью — сначала «Пустое небо», потом — «Зов оленя».

«Мы делаем это, — думала я, пока играла, — для душ мертвых. Но на самом деле ритуалы для живых. Чтобы помочь нам отпустить. Мертвые души уйдут, скорбим мы по ним или нет, если мы позволяем им».