Яркоглазая

Я побежала по тропе между лагерями. Обе армии были заняты после церемонии. У ворот я поприветствовала стражей:

— Привет, Юкиширо-сан, Аосаги-сан!

— Эй, Рисуко-чан! — крикнули они, пока я пробегала.

Я миновала конюшню и мужскую спальню, кладовую — дверь была открыта, кто-то явно был там — и юркнула под ветками большой тсуги, стремясь к Убежищу.

Дверь там тоже была открыта.

— Маи-сэнпай?

Ответа не было.

Я заглянула в маленькое здание. Там было еще затхло из-за запаха сакэ, вокруг валялись обрывки бумаги, но Маи не было. Странно.

Она ходила ранее за вином. Может, сделала это снова.

Я побежала за Главным залом к колодцу. Может, ее поймали у буфета на кухне, когда она попыталась забрать больше сакэ. Ки Сан сможет накричать на нее после того, как лорд Такеда задаст вопросы.

Я вышла на солнце, завернула за угол Главного зала ко двору кухни.

Там была Маи.

Она висела за лодыжки с того ж крючка, где до этого висела свинья, чтобы из нее вытекла кровь.

Острое лицо Маи было широким от шока, как лицо Торимасы, но ее рот застыл в яростной улыбке.

И, как у свиньи, ее горло было рассечено во второй улыбке.

24 — Осквернение

Мы зовем закат красным, но он не такой. Это смесь оранжевого, золотого и миллиона чудесных оттенков, но не только красный. Как и цветы вишни, хотя плоды красные.

Кровь была красной, ярче любой вишни.

Красный веер развернулся перед нашей спальней. Кровь Маи разлетелась брызгами, когда ей рассекли горло. Пока она была жива, иначе брызги не вылетели бы с такой силой.

Большой клин без крови рассекал одну сторону алого веера. На нее напали спереди. И ее напавший был в крови.

Игнорируя дрожь в коленях, я прошла к гонгу у двери кухни и стала бить в него, крича:

— Помогите! — а потом остановилась, поняв, что могла звать и убийцу.

Дверь за мной открылась, и я вскочила, чтобы защитить себя, подняла старую кривую ложку, которой мы били в гонг.

Ки Сан и Аимару уставились на меня. Они были в перьях — и волосы, и накидки — и их лица были встревоженными.

А потом я указала на двор, где висело тело Маи.

Ки Сан яростно выругался на корейском.

Аимару охнул:

— О, нет!

Аосаги, страж Матсудаиры у ворот, вбежал во двор.

— Что… о!

Ки Сан повернулся к солдату и рявкнул приказы, словно он был командиром или солдат — помощником на кухне.

— Веди сюда госпожу Чийомэ и лорда Такеду. Нам нужны солдаты. Сейчас!

Аосаги побежал к вратам на полной скорости.

— Фацо! Коротышка! — закричал Ки Сан. — Тащите свои кишки сюда! У нас беда!

Два повара появились через пару мгновений.

— Что такое? — спросил Кумо, пытаясь натянуть накидку поверх большого живота, свисающего поверх штанов.

Торай гнусаво сказал «Что?». Он был одет, но его рукава были в пятнах крови.

Ки Сан просто указал, как я, на тело Маи во дворе.

Торай глядел на нее, рот и глаза были широко раскрыты.

Кумо повернулся и попытался закрыть мне глаза.

Я убрала его руку, но тут же пожалела. Он увидел свою жену и дочерей такими?

— Я уже это видела, Кумо-сан. Я ее нашла.

Ки Сан снова выругался, прошел мимо Аимару на кухню. Я посмотрела на друга и поваров, пыталась понять, знали ли они, что он делал. Они не знали.

Я указала на Торая.

— Ты! Ты убил ее!

— Что? — он моргнул, глядя на меня. — О чем ты говоришь?

Лорд Такеда и его офицеры вошли вместе с госпожой Чийомэ, Братишками, Эми, Тоуми, Шино и куноичи. Они застыли, глядя на труп Маи.

Шино взвыла. Кумо снова попытался прикрыть глаза девушек, но Тоуми была менее терпеливой, чем я. Держа старшую девушку, которая рыдала, Тоуми прорычала:

— Отвали, Фацо.

Кумо выглядел так, словно она его укусила.

— Что, — сказала госпожа Чийомэ, голос был холодным, как град, а лицо — белым, — тут происходит?

— Он убил ее! — взвыла я, указывая на Торая, который уставился на меня. Я указала на прерванный веер крови на гравии. — Тот, кто убил Маи, стоял перед ней. Видите! И только он в крови!

Когда все повернулись к нему, Торай поднял красные ладони.

— Конечно, я в крови! Мы резали кур часами! У некоторых из нас есть чистая одежда в спальне, — он махнул на Кумо, — но я работал с рассвета до полуночи, никто мне одежду не стирает! Я искал в кладовой чистую накидку, — он фыркнул. — Конечно, там вся одежда мне велика, — он кивнул на Братишек, потом на меня, — или слишком мала. Это кровь куриц! — он широко развел руки, потом опустил их, повернулся к лорду Такеде и быстро поклонился. — Такеда-сама! Вы знаете меня! Зачем мне делать такое? — он кивнул на тело Маи.

— Отличный вопрос, Торай, — прогудел Гора. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Повар стал белым, как пух куриц на голове Аимару.

Наш повар вышел из кухни, нес несколько длинных ножей и меч Масугу.

— Меч Масугу в этот раз не трогали, но один из тесаков пропал, — сообщил он.

Кумо развел руки, подняв ладони, и опустил голову.

— Я собирался почистить нож после того, как переоденусь. Боюсь, я мог оставить его в спальне мужчин, — все не могли отвести взгляда от Маи, но он не мог смотреть на ужасное зрелище. Я его не винила.