Ярлинги поневоле

— Вот, принимайте, — на стол брякнулись меч, пара кинжалов и агрегат, очень напоминающий арбалет, только совсем небольшой, — Еще, значит, кошель с королевскими золотниками и серебром. Два отличных коня я к нашим в стойло отправил и еще кое-что из вещей в номер отослал. А это, Яр, можешь смело цеплять на шею и гордо носить по праву.

Усаживаясь на скамейку рядом, воин протянул юноше очень даже не тонкую золотую цепочку с крупным кулоном в виде расправившей крылья хищной птицы. Усталость все еще не отпускала, и на трофеи парень посмотрел без всякого энтузиазма, лишь благодарно кивнув.

— Спасибо, дядька Бронек. Как-то не привык я украшения носить.

— А это и не украшение, — ухмыльнулся капитан, — это знак принадлежности к баронскому роду.

— Так он же не мой. И я не барон.

— Теперь твой, — тир наклонился к Ярику и понизил голос, — Теперь совсем тишком нам не проскользнуть. И то, что вы с сестрой из благородных, больше не утаить. Тут молва, я уже говорил, быстро очень разлетается. По повадкам вашим, конечно, и так заметно, что не из простого вы люда. Выделяетесь из общей толпы. И спины, значит, не гнёте, и кожа у вас белая, солнцем да ветром не порченная. Да и руки не работяг каких. Но со знаком, всё ж, спокойнее и вернее. И взял ты его честно. Можешь даже не смотреть на меня так. Мы лишь твои шансы немного уравняли. Сам, небось, прочувствовал, что в любой миг за гранью мог оказаться. Но, молодец, справился. Вот только одно ты напрасно сделал.

Капитан вздохнул, укоризненно покачав головой, и, отвечая на невысказанный вопрос Ярика, продолжил:

— Зря ты, всё же, этого барончика пожалел. Ткнул бы его, как я говорил. А там, глядишь, и сестрица твоя с лечением ему не особо помогла. Силёнок-то у неё пока не ахти. Даже если бы и выжил, руку дней, минимум, провалялся бы в койке, а мы б, значит, спокойненько уехали. А так он к утру уже очухается. И с такой меткой, что ты ему оставил, обиды долго ещё не забудет и не простит. С его нравом-то поганеньким, не удивлюсь, коли он какую гадость нам устроить задумает.

— Это да, — покивал сидящий напротив мэтр. — Благородное происхождение — далеко не гарантия благородных нравов.

В этот момент входная дверь приотворилась и, прошмыгнув в обеденную залу, к столу, с опаской оглядываясь по сторонам, пошлепал босыми ногами по деревянному полу зеленокожий кобл.

— Куда! — двинулся ему наперерез местный вышибала, расставив руки и пытаясь перегородить дорогу.

— Э-э-э! — заметил его манёвр Ярик, как раз отодвинувший от себя опустошённую тарелку. — Руки прочь! Это наш конь! Он нам денег должен!

Кроме ошарашенного верзилы-привратника, на парня оглянулась и недоуменно выставилась, наверное, вся местная публика — и работники, и посетители, включая и собственную компанию. Даже кобл замер, забавно выпучив глаза и открыв рот. Видимо, пытаясь сообразить, какое он имеет отношение к коню, да еще и задолжавшему кому-то денег. Только Славка хмыкнула и в образовавшейся тишине бодро заявила:

— Не обращайте внимания, это последствия травмы головы и дурного воспитания! А кобл наш. Пусть проходит!

Не известно, на сколько это прояснило ситуацию, но народ из ступора вывело. Вышибала, пожав плечами и буркнув, что вообще-то так не положено, но для Яра и Яры, так уж и быть, можно сделать исключение, удалился на свое место, а зал вновь наполнился обычным гомоном и суетой.

— Ну, что? — Яромир посмотрел на лысую, с развесистыми ушами, отливающую зеленью голову кобла, все еще стоящего напротив стола без движения, и невольно улыбнулся, — Чего застыл? Давай, голова босиком, проходи к столу, перекуси. Эй! Трактирщик! Ужин нашему другу!

Михо отодвинулся к своему учителю, высвобождая край лавки и похлопал по ней ладонью:

— Проходи, садись.

Кобл, наморщив лоб, как-то бочком-бочком проскользнул к столу и взгромоздил свое некрупное тельце на освободившееся место, скромно сложив руки себе на колени. Из одежды на нем были лишь короткие драные штаны да такая же куцая замызганная курточка с оторванными рукавами. Не смотря на довольно потрепанный и измождённый вид, кобла тем не менее никак нельзя было назвать хилым и тщедушным. Был он сух, но жилист и явно привычен к физическим нагрузкам. А, покрытые множеством застарелых шрамов, открытые участки тела безоговорочно показывали богатое боевое прошлое гоблина.

— Как тебя зовут? — обратилась к нему Славка. — Ты меня понимаешь?

Немного подумав, зеленокожий оборванец кивнул и коротко выдал жутко-скрипучим голосом:

— Генордалтрис.

— Да ладно! Ничего себе имечко! — хохотнул брат. — Это кто же тебе такое дал?

— Кто надо, тот и дал! — проскрежетал в ответ гоблин, зыркнув на парня хмурым взглядом. — Мне мяса не нужно, только овощи.

— Ты что, веган что ли? — удивился Ярик. — В смысле, мясо совсем не ешь?

— Я что, больной, мясо совсем не есть? — возмутился кобл. — Просто вы, человеки, его готовить не умеете и только портите!