Ярлыки

В зале царила ужасная суета – люди толкались, ругались, и вообще мало напоминали инженеров, пилотов, ученых. Сейчас это была просто толпа – обеспокоенная, растерянная, испуганно косящаяся на экран в пытках понять причину тревожного сигнала. И как только кому-то это удавалось, как он тут же спешил отвести глаза и стушеваться в дальний угол. Таким образом, в зале создавалось собственное течение – человеческая масса входила через один вход и равномерно рассыпалась по сторонам, едва достигнув центра. Рэм же не вписывался в общую турбулентность – он бессовестно пер напролом, прокладывая себе путь локтями и корпусом. Холодея внутри, он, пробирался все ближе и ближе, и, наконец сумел хорошее рассмотреть человека на экране. Это был Хил.

Не в силах поверить в происходящее, пилот оттолкнул какого-то зеваку, внезапно загородившего дорогу, и едва не сшиб учителя детского сектора в ярко зеленом халате. Он не мог поверить своим глазам, и продолжал пробираться к экрану, пока не встал к нему вплотную. Ошибки быть не могло – он смотрел прямо в глаза своему другу. Фотография навигатора была взята из картотеки, и на ней он немного улыбался. И от этого картинка получалась еще более ужасающей – улыбающийся человек, приговоренный к высшей мере наказания.

Рэм не моргая рассматривал экран, все еще надеясь на ошибку. «Сейчас картинка сменится, а какой-то диктор извиниться за ошибку и покажет кого-то другого. Кого угодно, но только не его…»

Картинка действительно вскоре сменилась, но вежливых извинений не последовало. Вместо них один из старейшин, который отвечал за их сектор, вежливо кашлянув, начал что-то рассказывать с серьезным и крайне озабоченным видом. Его слова долетели до Рэма только после того, как смотрители тычками и оплеухами заставили толпу замолчать.

… и таким образом нарушив основополагающее правило нашего общества. Невзирая на все попытки следствия, навигатор ХЛ отказался принимать участие в расследовании и открыть свой кристалл памяти. А это означает, что как лицо потенциально опасное для всех нас, он теряет свои привилегии и место, уступая их новому члену общества в порядке установленной очереди.

Диктор ненадолго прервался, и обвел взглядом застывшую толпу. Точнее по ту сторону экрана он сделал жест, который выглядел именно так. Выждав, чтобы каждый сумел понять смысл сказанного, Старейшина продолжил:

Те, кто может помочь в расследовании и способен пролить свет на подробности всех преступлений и проступков указанного человека, обязаны немедленно обратиться к смотрителям и записаться на собеседование. Любая попытка сокрыть данные будет расценена как акт лояльности к преступнику, и соответственно агрессию по отношению к Базе и всем ее жителям. Берегите правду!

Дисплей погас, а затем на нем снова появилось фото «преступника». На этот раз изображение было поменьше и не занимало всей плоскости экрана, оставляя место для текстовой трансляции речи старейшины.

Прошло несколько минут, перед тем как к замершей толпе вернулись признаки жизни. К удивлению Рэма, большинство этих признаков сводилось к банальному ворчанию – люди негодовали по поводу того, что их оторвали от работы по такому поводу. И, конечно же, самой частой фразой, которая звучала в зале, было слово «Стимуляторы!». По привычке их винили во всех бедах.

Рэм растерянно поднес руки и помассировал виски. Окинув взглядом зал, он увидел, что в нем сформировался новый поток – очередь людей, которая спешила к смотрителям со своими донесениями. Желая приобщиться к расследованию и поделиться своей, пусть и бесполезной крупицей информации, «доносчики» создали давку на выходе, толкаясь с теми, кто просто спешил покинуть зал. Рэм воспользовался этой толчеей, чтобы ускользнуть незамеченным. Он прекрасно понимал, что совсем скоро смотрители соберут более-менее полную картину связей Хила и возьмутся за него. А если где-то в очереди «помощников следствия» стоял и инженер, который предоставил ему черное окно к «Ярлыкам», то колокол тревоги зазвучит снова, на этот раз по нему.