Ярлыки

В какой-то момент своего полета пилот даже начал сомневаться в том, а существует ли он сам. Быть может, никакого побега и не было, а все вокруг – очередной странный сон, не поддающийся объяснению? – эта мысль была настолько сильна, что Рэм встряхнул головой, чтобы отделаться от ее навязчивого давления на подкорку. Перебить морок у него не вышло, и пилот вскочил с кресла, несколько раз ущипнув себя за щеку. Боли не было… «Стимуляторы или мираж?». Если бы не противный писк хронографа, охотник мог бы окончательно утонуть в липких узах таких странных мыслей. Но едва неприятный сигнал будильника разнесся по стенам маленькой каюты, Рэм выругал себя за то, что не догадался посмотреть на часы раньше. Феномен «провала во времени» в открытом космосе был известным врагом пилотов, и иногда настигал даже самых опытных и стойких охотников, заставляя их блуждать в потемках собственного сознания как нерадивых малышей, упустивших няню из поля зрения.

Быстро вернувшись в кресло, Рэм пробежался по приборной панели, проверяя телеметрию корабля. Вздох восторга вырвался из его груди, и он тут же забыл обо всем, узнав, что через 12 минут в иллюминаторе должна показаться планета. Твердь… Земля… Колыбель цивилизации… Начало начал… Со времен исхода отцов-основателей еще ни один житель Базы не видел ее вблизи. Вот-вот Рэм должен был стать первым межпланетным путешественником, пионером-открывателем, и по этому поводу он испытывал такой шквал восторга, который не удавалось погасить даже химическому коктейлю ингибиторов и блокаторов.

Когда сквозь рваные бока астероидов и тонны различного мусора, наконец, сверкнул голубоватый лик, беглец вскочил с кресла и кинулся к смотровому окну. Тут же скрывшись за очередным камнем, планета заставила сердце пилота подскочить к горлу и броситься в пятки. Позабыв обо все на свете, он так плотно прижался к иллюминатору, что едва не касался его губами. Напрягая глаза, он боялся пропустить следующее «свидание» с Твердью. И не пропустил. Ровно через 30 ударов сердца голубой шар показался вновь, на этот раз, никуда не убегая от своего преследователя. Освещенный скользящими лучами звезды, он поражал воображение беглого мечтателя. Такой иррациональный, несистемный, спонтанный, и такой идеальный в своей угловатости, не совершенности…

Будучи не в состоянии оторваться от волшебного зрелища, Рэм вдруг подумал о том, что испытывали первые ученые-колонисты. Горевали ли они, покидая изувеченный и доведенный до состояния испорченной консервы дом? На сколько их утешала важность своей секретной миссии? И каково этим людям было заниматься строительством Базы, понимая, что они больше никогда не смогут вернуться назад, вмешаться в ход событий, поднять упавший небосвод мира? Каким же человеком нужно быть, чтобы променять деятельность на призрачную и непонятную бытность немого и безучастного наблюдателя?

Очередной сигнал компьютера показался Рэму самым неприятным звуком во всей его жизни, сдвинув на второе место даже горн будильника. Этот мерзкий писк оборвал мгновение величайшего эстетического вдохновения, восторга и возбуждения, прежде не известного пилоту. Но игнорировать предупреждение он не мог – автоматика сделала все что смогла и его жизнь вновь ложилась в его собственные руки.

– Торможение! – раздосадовано выкрикнул Рэм и кинулся к приборной панели. Опуская руки на кнопки манипуляторов, он с иронической ухмылкой вспомнил, что когда его предки стартовали с Тверди, перед ними стояла диаметрально противоположная задача. В те далекие времена проблем с гашением скорости не было, ввиду ее практического отсутствия в сколько-нибудь пригодных для дальних перелетов величинах. А вот разгон наоборот был главной трудностью, стоящей перед инженерами. Не желая отпускать своих подросших детей, планета старательно удерживала их, заставляя выучить свои уроки, а не убегать от них.

В теории торможение было самым трудным этапом побега. Резкий сброс инерции мог расплющить судно и требовал огромного энергетического всплеска. А по соседству с таким гравитационным гигантом, постепенная остановка была попросту невозможна. И никаких инструкций относительно того, как действовать в подобной ситуации не было, потому, что и ситуаций таких прежде не случалось. Но, опираясь на собственный опыт, Рэм все же смог придумать действенную программу замедления. Во всяком случае, он сильно надеялся, что она окажется действенной.

Следуя заранее намеченному сценарию, угонщик действовал холодно и расчетливо, готовясь совершить без малого эпохальный прорыв. И пока он боролся с маневренными двигателями с такой ловкостью, словно они были продолжением его собственных пальцев, Твердь из небольшого шара превратилась в настоящего гиганта, занимая все пространство иллюминатора. Но этим невероятным в своей красоте зрелищем совершенно некому было любоваться. Гравитация планеты должна была вот-вот подхватить корабль и наметить траекторию сближения, поэтому, времени отвлечься и насладиться пейзажем просто не оставалось.