Ярлыки

Согласно документации, которую изучал Рэм в ожидании своей очереди на проход, единственный город-миллионник планеты был разбит на одинаковые кварталы, каждый со своей собственной инфраструктурой полного производственного цикла. От магазинов до парков, от Капитолия до центра генного планирования человека – большая часть горожан рождалась и умирала никогда не покидая пределы своей населенной зоны. А в случае бунта, восстания или массовых протестов одна часть мегаполиса легко отделялась от другой каким-то десятком силовиков, перекрывших узкие проходы между секторами. Анклав представлял собой идеальный муравейник с максимально рациональным использованием площади и ресурсов.

– Почти как дома – сказал Рэм, зафиксировав карту на дисплее браслета, и отметив на ней пункт назначения. Ему предстояло попасть в сектор J-7 – центральный квадрант крайней южной параллели, в котором проживал «объект» его наблюдений.

Наконец пришла очередь охотника проходить ворота. Предусмотрительно задраив иллюминатор, отключив оптику и дав «малый вперед», он покрепче сжал штурвал, каждый момент ожидая воя сирен, света прожекторов, выстрелов из пушек. Но ничего подобного не последовало – никто не остановил еще один «пожеванный временем» грузовик, никто не стал спрашивать для чего и зачем он прибыл. 10, 15, 20, 50 секунд – без каких-либо проверок Рэм преодолел шлюзовую зону и ворвался в «перевалочный сектор». Вновь подняв заслонки на иллюминаторах, он повилял между разномастных построек и других кораблей, которые неспешно рассыпались во все стороны, а затем аккуратно припарковал свою посудину между двух ремонтных ангаров. Ввиду ограниченности маневра двигаться по узким улочкам он не мог, поэтому дальнейший путь предстояло проделать пешком.

«И-и-и, приехали!» – повинуясь последним командам, индикатор двигателя дважды мигнул красным и потух. Запустив процедуру блокировки глайдера, Рэм подождал, пока реактор перейдет в спящий режим, и затем подкрепил приказ личным паролем. Отныне вернуть к жизни посудину мог только он сам, или специально обученный инженер с Базы с допуском не ниже II уровня.

Закончив приготовления, беглец неуверенно посмотрел на люк. Он понимал, что, так или иначе ему придется выйти из корабля, но нарочно оттягивал этот момент, не решаясь сделать, быть может, самый трудный в своей жизни шаг. Погасив приборную панель, он открыл наружную дверь и, поджав колени к груди, просидел около получаса, всматриваясь в наружную темноту. За это время ничего неожиданного не произошло – мутанты не кинулись вытаскивать его из машины, дикие животные не попытались войти внутрь, зловонный желтый туман не затянул кабину целиком. Все те страшилки, которые передавали жители Базы из уст в уста, остались такими же глупыми выдумками какими и были всегда.

– Ладно. Просто не смотреть вверх! Это просто длинный коридор с голографическим экраном на потолке! – сказал он сам себе. Стало немного легче. Повторив свою новую мантру еще несколько раз, пилот неуверенно встал, и, глядя под ноги, выбрался из кабины.

Наружный воздух оказался не так уж и плох. Он не сжигал легкие, не разрывал их изнутри, и вообще ничем не отличался от того, которым Рэму доводилось дышать раньше. Да и вообще Твердь «по ощущениям» ничем не отличалась от кабины корабля или коридоров Базы. Разве что открытого пространства вокруг было гораздо больше…

Сделав несколько кругов по пяточку возле ремонтных доков, пилот собрал какой-то мусор и притащил его к кораблю. Накидав все найденное на судно сверху, добавив куски обшивки рядом стоящего разобранного флаера, и забытый кем-то из механиков грязный костюм, он снизил «привлекательность» глайдера практически до нуля. Теперь машина больше походила на груду металлолома, который уже давно никто не собирается ремонтировать, чем на летательный аппарат.

Охотник внимательно осмотрел свое творение, и присев набрал пригоршню земли. Он хотел набросать ее на космолет, чтобы придать ему еще более запыленного вида, но его руки, коснувшись грунта, внезапно отказались повиноваться. Несколько долгих мгновений пилот был сломлен неожиданно нахлынувшей эмоциональной волной, и лишь затем осознал ее причину – мысль о том, что он впервые в жизни находился на открытом пространстве, все же взяла вверх над здравым рассудком.

Рэму стало тяжело дышать – подсознание услужливо подсказало, что в его легкие поступает не очищенный атмосферный воздух, полный бактерий и влаги. Дурнота тут же жаркой волной подкатила к горлу, легкие свела судорога, а голова пустилась в веселый хоровод. Если бы не действие стимуляторов, то от такого резкого приступа паники пилот наверняка потерял бы сознание. Но благодаря химии его рассудок все же удержался на своем законном месте.