"Ярмо" для жулика

-  Да. Крутая подруга,- протянул Стэц. Гюль-Пе-Пе, увидев Повара, подняла руку, толпа на фонаре на минуту переключила свое внимание в сторону семьи одесситов.

Повар, также помахав ей рукой, крикнул:

-  Огонь!

Гюль-Пе-Пе что-то сказала девице, делавшей гимнастику, и та, кивнув ей головой, взяла с земли сверток и, немного отойдя, разбежавшись, бросила его на территорию зоны. Груз пролетел высоко над головами осужденных и, ударившись о вентиляционную трубу, упал на крышу.

-  Ого?! - удивленно сказал Разгуляй.- Мощная Девочка.

-  Это шнырь моей Гюль-Пе-Пе, она в прошлом чемпион Европы по метанию копья,- сказал самодовольно Повар.

Вслед за первым свертком перелетели еще два, после чего Гюль-Пе-Пе, заведя мотоцикл, помахала Повару Рукой и, отъехав, развернулась. Девчата также выехали ^ ней и встали, выжав сцепление и крутя ручку газа, сзади нее.

Гюль-Пе-Пе застегнула шлем, прикурила окурок и, помахав еще раз рукой, плавно отпустила сцепление, одновременно выжав газ, от чего мотоцикл, проехав метров, пять на заднем колесе, устремился, набирая скорость, вперед по пыльной дороге. Девчата в ряд, как на демонстрации новой техники, одновременно изображали то же самое.

Арестанты были немного удивлены. В этот день было много пищи для разговоров.

Риббентроп громко стучал о тумбочку шваброй, моя полы в бараке. Остановившись, он посмотрел на Жигана и спросил:

-  В Газли землетрясение, слыхал?

-  Нет, а что?

-  Его сделал я!

Арестанты, резко навострив уши, собрались поближе, это было что-то новое, и всем было интересно, что выкинет Кустов.

-  И зачем ты это сделал? - спросил Жиган.

-  На свободе я там работал строителем, штукатурил, кирпичи клал, одним словом, все Газли построил. А теперь скоро на свободу выходить, работы нет, вот я и решил землетрясение сделать.

-  Что ты гонишь, Риббентроп, тебе же еще три года пыхтеть,- сказал Жиган.

-  Ты, Коля, забыл, а я ведь в войну ротой огнеметчиков командовал. А скоро амнистия в честь сорокалетия победы, вот так-то,- сказал Кустов и принялся за прерванную работу.

Арестанты посидели минутку и, решив, что дальше ничего интересного не будет, с улыбками и прибаутками разошлись. Повар же, подождав, пока все уйдут, подозвал Кустова:

-  Риббентроп, иди сюда, с меня как-никак причитается,- и, вынув из-под матраса бутылку французского коньяка, залитого сургучом, угостил Кустова, налив ему полную кружку.

-  Спасибо, Повар,- поблагодарил Кустов, отхлебнув четверть содержимого.

-  Да не за что,- ответил Повар и протянул ему пачку "Опала",- угощайся.

Кустов взял одну сигарету и, медленно размяв, полез в карман за спичками. Повар же, подождав, пока тот прикурит, спросил:

-  Что за идиоты тебя сюда упрятали?

-  Маги-гипнотизеры,- ответил Кустов.

-  Кто-кто?

-  Маги-гипнотизеры, ну, коммунисты, они меня всю жизнь преследуют.

-  И чем ты им насолил?

-  Понимаешь ли, будучи семнадцатилетним юношей, в 41 году я принес чертежи "катюши" в Самаркандский райвоенкомат. Ну и маги-гипнотизеры присвоили себе это открытие, а меня отправили на фронт в штрафной батальон командовать ротой огнеметчиков...

-  Так что, ты "катюшу" изобрел? - перебив его, спросил Повар.

-  Да,  я,  но  это неважно,  после войны в сорок девятом меня какой-то черт дернул вернуться в Россию и после этого маги-гипнотизеры мне жизни не дают, бросают то в область химии, то физики, я делаю научные открытия, которые они присваивают себе. И вот последний раз они бросили меня в область медицины работать над продлениями ихних жизней. Ну, я, конечно, как здравомыслящий ученый, рассудил логически: если работать над продлениями ихних жизней, значит работать на самоуничтожение самого себя, и, конечно, отказался. Вот они и упрятали меня сюда.

-  А где ж ты был до сорок девятого года? - спросил Повар.

-  На юге Флориды,- ответил Кустов.

-  И что ты там делал?

-  Попал я туда вместе с нацистами в сорок пятом, так как был тогда немецким генералом, ну и пришлось бежать вместе с союзниками.

-  Кем, кем ты был? - переспросил Повар.

-  Генералом,- ответил Кустов с серьезным лицом, как будто его, честного полководца, хотят дискредитировать, и после недолгой паузы, глядя на Повара, продолжил:

-  Когда я был в роте огнеметчиков, в рейхе узнали, в каком я положении, и поручили "Абверу" разработать операцию по моему освобождению. Я ведь, ты слыхал, наверное, сын Риббентропа и знаменитой итальянской актрисы.

Когда Кустов говорил слово "знаменитой", то поднял палец вверх, при этом, закатив глаза под лоб, как будто читал "Отче наш".

-  Операция прошла удачно, и меня доставили в бункер к Гитлеру. Он меня, конечно, обнял, вытер слезу радости и присвоил мне чин генерала.

Повар был заворожен серьезностью и тоном, каким Кустов рассказывал свою байку. Кустов продолжал:

- Мой фюрер хватался за голову от неудач Сталинградской и Курской битв. Тут в игру вступил я! И, двинув своей армией с двух флангов, обратил в бегство американцев. И тогда весь немецкий народ не кричал уже: "Хайль Гитлер!". Он кричал: "Хайль барон фон Кустов!"