Ярополк

– Я с моим войском ухожу в поход. Ты, Знич, коль служил у василевса, – пригодился бы мне, но не смею взять тебя у жены и у Баяна. Жить тебе в Киеве, будешь город беречь от непрошеных гостей в дружине воеводы Претича. Сын твой будет при моем Ярополке. Они с малых лет знают друг друга. А тебе, Власта, такой наказ: пока буду в походе, народи мне сыновей от твоего витязя. Буду год – с тебя сын, буду два – два сына. Се не шутка, а княжеская просьба, самая нижайшая.

Власта опустилась перед князем на колени, землю поцеловала.

– За мудрость тебе мой поклон, а уж с бабьим делом управлюсь как-нибудь… Только где нам жить в Киеве? Наш дом в селении, у священной дубравы.

– На дом деньги твоему хозяину будут дадены, – сказал Святослав и вдруг озорно блеснул глазами: – Коль родишь сына – конем пожалую, двух сыновей – двумя.

Так вот, чудом, Промыслом Божиим оказались Знич, Власта и Баян под одной крышей, одной семьей.

И когда пришла пора и загорелся кипрей на лесных полянах, отправились они втроем в священную дубовую рощу и вошли в кипрей, как в пламя. Сняли с трех цветов три розовых огня, соединили руки, и слились огни, и поднялся тот огонь в небо.

– Се – знак! – сказала Власта. – Быть нам вместе, пока живы. И да хранит нашу землю само Небо.

– И мой меч, – сказал Знич.

Баян посмотрел на отца, на мать и только головой покачал:

– Какие вы у меня!

– Да какие же? – спросила Власта.

– Дивные. Семья.

– Вот погоди, народит тебе мать братцев, хоть с полдюжины, – сказал Знич, – тогда и впрямь будет и диво, и семья. Семья как семья. Истинная, славянская.

Жених для Александры

Августа Феофано, увидевши Александру, даже прикрикнула:

– Да что же ты! Тебя, как черепаху, ждать!

– Помилуйте! – несправедливость обидела деву. – Вестник нашел меня в храме Божьем. Я ожидала Святого причастия и поехала к вам, не причастившись.

– Ну, это я от нетерпения, сгоряча! – замахала руками василисса. – Вот, смотри, – это все тебе.

Александре поднесли ларец, а в нем диадема в изумрудах, серьги, перстни, запона.

– Мне?! – Дева смотрела на государыню, не скрывая тревоги и страха. – Но я не заслужила даже серебряного, с волосок колечка! А ведь это – сокровище.

– Ты – мое сокровище, – сказала василисса. – Я нашла тебе жениха.

– Жениха?!

– Что же ты удивляешься? Тебе пятнадцатый год! По закону василевса Юстиниана[99] еще три года назад могли бы выдать замуж.

Александра не нашлась, что сказать, поклонилась.

– Я не увидела на твоем лице счастья, – покровительственно улыбнулась Феофано. – А между тем будущий твой муж – человек высоких достоинств. Он и теперь велик!

– Кто же это? – совсем испугалась Александра: уж коль великий – значит, старый.

– Дука Иоанн Цимисхий, бывший доместик схол[100] Востока.

– Но!.. Государыня! – У Александры навернулись на глаза слезы. – Государыня… Как я понимаю, дука Иоанн знать обо мне не знает.

– Ах ты, душа моя белоснежная! Знали бы мы, женщины! Мы знаем, значит, и мужчины, избранники наши, узнают… Со временем. Вот его портрет.

На Александру смотрел голубыми глазами белолицый, с румянцем, зрелых лет мужчина. Глаза вперяются зорко, нос тонкий, борода рыжая, на щеках не топорщится и потому удлиняет лицо, на груди же лежит не без великолепия. Волосы на голове белокурые, надо лбом редкие.

– Он одного роста с василевсом, – сказала Феофано. – Невысок, но удивительно могуч и ловок. Ему нет равных в стрельбе из лука, в метании копья. А прыгает он преудивительно. Я сама видела, как, поставив седло к седлу четырех коней, он перепрыгивал трех и садился как раз на четвертого. Показывая свое умение скакать и поражать цели, Иоанн Цимисхий кладет мяч в стеклянную чашу и на полном скаку ударяет по нему древком копья, да так, что мяч подпрыгивает вверх, а чаша остается целой. Страха Цимисхий не ведает. Он один нападает на отряды врагов, поражает многих насмерть, а остальные спасаются от него бегством. Но свирепый в бою, он в обычной жизни щедр и нежен.

– Достойна ли я столь великого стратига[101]? – сказала Александра, опуская голову. – Столь совершенного воина и человека?

– Достойна! – легко ответила Феофано. – Кроме совершенств у него, как у всякого человека, есть и недостатки. На пирах Цимисхий бывает пьян, в любви – неистов, неразборчив, но так говорят о нем константинопольские свахи… Теперь в его жизни не лучшая полоса. Он овдовел, василевс сослал его в деревню, и, признаюсь, я этим обеспокоена. Когда Никифор воюет на юге, на севере на наши границы нападают жестокие венгры. Вот-вот поднимутся болгары. Такому стратигу, как Иоанн, надо быть на коне, во главе войска… Ты понимаешь это?

– Понимаю, государыня. Но ведь не я – Господь решит мою судьбу.

– Прекрасный ответ. Господь Бог и – твоя василисса… Но пусть этот разговор останется до поры тайной. Твоей и моей.

Александра поклонилась.

– Надень эти камешки! – приказала Феофано. – Мне не терпится посмотреть, как они засверкают на тебе.