Ярополк

– Ты опять прав! Но я не сказал ничего пустого. Все мои слова – истина. Твое имя достойно статуй, гимнов, городов. Если Бог пошлет мне пурпур василевсов, я назову большой ромейский город твоим именем: Святославополь!

– Ты хочешь быть василевсом?

– Я хочу справедливости. Я хочу покарать узурпатора Иоанна Цимисхия. Его место в преисподней, не на троне.

– А что же августа Феофано? – вспомнил Святослав.

Калокир засмеялся:

– Цимисхий отблагодарил сообщницу по злодейству – это ведь она подала ему багряные сапоги – на свой лад. Сослал на Принцевы острова, но она бежала, нашла убежище в храме Святой Софии. Да только с августой не церемонились. Евнух паракимомен Василий приказал вытащить ее и выкинуть вон. Говорят, августа царапалась хуже кошки и всячески поносила Цимисхия. А знаешь, что такое «Цимисхий»? Это по-армянски – «туфелька», а по-гречески – «человечек». Он ведь тебе по пояс… Теперь Феофано далеко от Царьграда, ее заточили в монастырь Дмидию, в дальней феме Армениаки… У злодея все злодейское. Как он ругался над трупом Никифора! Растерзанного, обезглавленного выбросили из дворца на снег. Голову василевсу отрубил негр Феодор, чтобы показать прибежавшим ко дворцу телохранителям и взбунтовавшимся воинам… Похоронен Никифор хоть и в храме Святых Апостолов, но подло, в грубо сколоченном ящике. Сам же Цимисхий, еще весь в крови, пришел в Хрисотриклин, в золотую палату василевсов, и уселся на троне. Я ненавижу этого получеловека, этот позор ромеев! Цимисхий – солдат. Он всю жизнь будет воевать, истощая дух моего великого народа. Я хочу, чтобы в Византии вернулась жизнь высокая, чтобы город был достоин святого Константина, святых отцов. Я желаю моему народу духовного величия.

– Дух-дух! Дух-дух! Говори, что ты хочешь. – Святослав посмотрел Калокиру в самые зрачки.

– Я хочу, чтобы ты помог овладеть престолом… Но позволь объяснить, почему я этого желаю!

– Желает побратим, значит, и я этого желаю.

– Но ты должен знать, что мои устремления выгодны и твоему государству. Я буду верным союзником Руси. Как ты для меня Византии, так я для тебя добуду новое царство – Великую Русь.

– Сварог водил меня в Хазарию. Я не захотел жить ни в Итиле, ни в Семендере. Тогда Сварог показал мне Дунай, Переяславец, и я не хочу теперь даже Киева. Переяславец будет серединой моей земли. И повезут ко мне из Греции – золото, паволоки, вина, оружие, удивительные плоды. Из Чехии и Моравии – серебро, из Семиградья и от моих друзей-венгров – золотогривых коней. Из Руси, из Хазарии пойдут меха, воск, мед, рабы…

– Так ты мне поможешь?! – Калокир взял Святослава за руку и прижал к своей груди.

– Я бы уже был в пути, если бы не моя матушка. Боюсь огорчить. Да и народа боюсь, как бы не осерчал. Но ты знай: я уже потихоньку скликаю в Киев молодых и сильных. Уведу в Переяславец. Так что торопись, приготовляй свое дело, оно само собой не свершится.

Калокир распахнул грудь, взял в руки крест, поцеловал.

– Благодарю! Когда я буду в Византии, четвертую часть города заселю русскими. Вуколеон – твой! Мы удивим мир дружбой, и мир смирится перед нашей волей.

Спрятал крест. Опустил голову.

– Пока это мечты. Далекие мечты.

– По воле Сварога морок оборачивается явью. Завтра мои воины принесут жертвы Перуну. Это приблизит желанные дни… Завтра я посвящу Ярополка в князья. Ему сидеть в Киеве.

– Святослав! Я давно хотел сказать тебе о гречанке-монахине, которую ты отдал в наложницы своему сыну. Эта женщина мне родственница…

– Что же ты молчал! – изумился Святослав. – Если она твоя родственница, значит, убиенному василевсу она тоже родня.

– Воистину так!

– Отныне не быть твоей родне княжеской наложницей, но быть ей княгиней. По милости Сварога Ярополк получил в жены багрянородную.

Калокир смутился:

– Александра не багрянородная. Она из того же рода, что Никифор Фока, это верно… Никифор носил красную обувь не по рождению[102]. Солдаты сделали его василевсом.

– Василевс есть василевс. Василевс от бога, и завтра быть празднику! – решил Святослав.

– Не дозволишь ли ты мне повидаться с Александрой? – осторожно спросил Калокир.

– Успеешь, свидишься. Ты ступай к великой княгине, расскажи ей о своем родстве с женой Ярополка, о ее родстве с василевсом. Княгиня и тебя наградит, и меня заодно пожалует.

Трудные дни Святослава

Александра и Калокир ожидали выхода княгини Ольги. В тронном зале были только немые стражи.

На Александре ферязь на драгоценных соболях, на голове убрус[103] в жемчуге и расшитая бирюзой шапочка.

– Одежда скифов не умалила твоей красоты, – сказал Калокир. – Боже мой! Вот уж истинно: пути Господни неисповедимы!

– Калокир! – только и сказала Александра.

– Я нашел тебя. И, сколько есть сил, помогу.

– Калокир! Ты из моей, но из другой, из давно минувшей жизни.

– Александра, давно минувшему – год!