Ярополк

– Великий радетель Христова дела благословенный государь кесарь Священной Римской империи Оттон Первый, радуясь христолюбию вашего, – епископ несколько замялся – Ольгу, видимо, надо титуловать светлостью, не королева – княгиня, но решил, что в гостях лучше прибавить, нежели умалить, – вашего величества… прислал нас, верных слуг своих, ради воцарения на Русской земле праведной святой христианской веры… Мы пришли с крестом, дабы осуществить прорицание святого апостола Андрея Первозванного: да просияет над семью холмами киевскими неизреченный свет Господа нашего, да озарит всю землю Русскую, и каждое дыхание будет исполнено благодатного дара Духа Святого. Да явит любовь к этой земле Пресвятая Богородица. По желанию вашего величества для обращения Руси к Христу император Оттон прислал меня, епископа, а со мною пресвитеров и монахов для крещения народа, для научения службам и молениям.

Княгиня Ольга слушала напряженно, глаза строгие, лицо строгое, прекрасное. Простовато живут, но ведь отчего-то вещие и князь Олег, и она, здравствующая княгиня.

А княгиня не знала, что и делать. Послов императору Оттону она отправляла! Крестить Русь, когда остались считанные дни до совершеннолетия князя Святослава, для которого бог – меч, предприятие смертельно опасное.

– Господи! Такая духота! Слуги, отворите окна! Ваше преосвященство, запамятовала, совсем запамятовала, кто посольство справлял у брата моего, у государя преславного Оттона?

Епископ смешался, оглянулся на своих. Ему подсказали, он повторил:

– Досточтимые витязи Простен, Шихберн, Шибрид…

– Простен! – воскликнула великая княгиня, будто вспомнила. – Шихберн… Варяги.

Варяги взяли моду ради даров являться к государям, исповедующим Христа, с просьбами окрестить. Иные крещены уже по многу раз… Теперь вот что удумали. В послы себя произвели. Всё Шихберн, его затея! Морда-то ведь лисья. Оттон ревностный раб Божий. Крестить варваров почитает за призвание, данное ему свыше… Немалые дары, должно быть, выманили. Шибрида Ольга не помнила. А Шихберн и Простен ходили еще с Игорем на греков. У Простена лицо из гранита тесано. Величавый муж. Шихберн – великан с глазами младенца… Таким верят.

Молчание затягивалось.

Епископ Адальберт нашелся, прочитал молитву к Деве Марии.

– На каком языке ты молишься, преосвященный? – спросила Ольга.

– Народов, исповедующих Иисуса Христа, становится все больше и больше. Язык молитв и славословий Господу и Деве Марии – благороднейшая латынь.

– Выходит, народы, принимающие Христову веру, молятся, не ведая, что говорит их язык.

– Проще выучить латынь, ваше величество, нежели переводить молитвы на множество языков. Слово слову не родня.

– Святейший патриарх Царьграда при моем крещении благословил переложить молитвы с греческого на славянский язык. Когда мы молимся, то знаем о чем… Славяне и руссы, боюсь, не захотят повторять чужие слова, смысла которых они не знают.

– Великая княгиня! Ты – звала, мы – пришли.

– Я не звала вас, – сказала Ольга.

Толмач перевел, послы задвигались, поднялся ропот.

– Простен, Шихберн… запамятовала, как звали третьего, самозванно явились к брату моему, к императору Оттону. Видно, мечи у них, у бездельников, заржавели: обманом добывают свой хлеб. Ложью. Мне ведомо: Шихберн крестился раз семь или восемь ради того, чтобы получить щедрые дары от простодушных государей.

– Я сам крестил витязей! – воскликнул епископ Адальберт.

– Выходит, это девятое для Шихберна принятие таинства…

– Кощунство! Кощунство! – вскричал епископ Адальберт.

– Это – варяги.

– Но что же делать нам?

– Молиться, – сказала княгиня и увидела: ей подает тревожные знаки воевода Претич, под началом которого охрана Киева. Подозвала.

– Явился на стругах князь Святослав, – объявил Претич. – Со всем своим войском.

Даже бровью не повела вещая Ольга. Отпустила воеводу, улыбнулась посольству:

– Господа! Я приняла вас, как христианка – христиан. Вы видите, со мной нет сына моего князя Святослава, нет бояр, чтобы решать дела княжеские… Дорога у вас была далекая. Отдыхайте… Кони ваши будут накормлены, еда и питье ждут вас.

Поднялась. Послам пришлось откланяться. Ушли в тревоге, в недоумении. Епископ Адальберт с порога воротился, подошел к самому помосту, сказал по-русски:

– Я хотел бы, великая княгиня, говорить с тобою с глазу на глаз.

– Разве в делах веры, кроме Таинств Господних, возможны иные тайны?

– У меня есть к вашему величеству государево слово от его императорского величества.

– Я позову твое преосвященство… в срок.

Иным была занята голова великой княгини Ольги.

– Где Свенельд? – спросила она слуг, когда светлица опустела.

– Воевода на своем дворе.

Витязь Свенельд

Не было на Русской земле человека богаче и знаменитее воеводы Свенельда. В юности сей витязь не знал равных в бою. Его меч, как смертоносный луч, поражал врагов. Свенельд проламывал бреши даже в рядах греков, разгребая, словно колкую траву, копья, рвался к шатрам вождей и многих, многих великих, славных взял в плен.