Ярополк

– Знич тебя жарит. Не дай ему запечь себя. Ты – не бык для насыщения брюха.

– Асмуд! – вскочил с креслица быстрый Святослав. Обнял старца. – Ну, чего ты на себя напустил! Помнишь, как скакали с тобой на трех лошадях трое суток? Помнишь?! Ты учил меня кормить лошадей сухим мясом. И они скакали… Ты помнишь?

Асмуд улыбнулся:

– Я хотел утолить твой голод по простору.

– Не утолил, Асмуд! У простора нет предела. Но никто иной, ты пробудил во мне страсть – пройти землю из конца в конец, как ходили по ней пращуры-скифы.

Асмуд закрыл глаза.

– Шумят.

– Кто?

– Птицы шумят.

– Асмуд, здесь нет птиц.

– Как же нет!.. Все орлы, все соколы и воронье тут как тут. Уши ломит от карканья.

– Асмуд, выпей вина. – Святослав схватил со стола чашу.

– Он не пьет вина, – сказала Ольга.

– Это твои птицы, Святослав! – Асмуд повернулся к великой княгине. – Он будет побеждать и побеждать… Будет жив, покуда побеждает… А мертвые сраму не имут.

Ольга поднялась:

– Ярополка я заберу с собой. Пусть отдохнет с дороги.

Удалилась. И чувствовал себя Святослав побитой собакой. Клокотал, замышлял… Да ведь Ольга, матушка его родная – вещая.

Клятва на мече

Княгиня Ольга собралась в дальнюю дорогу за единый час. Взяла с собой Ярополка да три сотни воинов.

Вышла из города тремя обозами, через трое ворот – на юг, на север, на восход. Чтобы соединиться в назначенном месте, на дороге, ведущей на запад.

Святослав же пировал со Свенельдом до глубокой ночи.

Пробудился в княжеском тереме, на княжеской, на материнской постели. Кровать просторная, семеро улягутся не толкаясь, балдахин, кисти, позолота. А бокам жестко. Покрутился – жестко! Матушка не тешит пуховиками свое княжеское тело, на кирпичах спать мягче.

Подумал обо всем этом и ахнул. Почему он в кровати матери? Где Ольга?.. Кто раздел, разул? Что с ним? Было о чем спросить себя, но от каждой мысли голова трещала, стены изгибались, потолок волчком кружился.

И вдруг – стошнило.

Прибежали слуги.

– Воды! – прохрипел Святослав.

Напился. Снова стошнило.

Подали квасу. Выпил. Заснул.

Пробудился со страхом, но – потолок стоял на месте, через открытое окно залетал ветерок с Днепра, рекой пахло.

Поднялся. Оделся. Вышел из опочивальни. Стражники глядели на князя понимающе.

– Я этого проклятого вина во всю мою жизнь в рот не возьму, – сказал им Святослав.

К нему уже шли с кувшином воды и с тазом. Умылся. Утерся.

– Платье бы поменять, – предложил спальник.

– Грязное? – спросил князь.

– Дорожное.

– Неси что у тебя есть.

Подали византийские шелка, парчу, бархат.

– Мое несите! Из моего терема! Пока так обойдусь.

Заглянул в тронную светлицу, а там бояре, воеводы, дворцовая челядь. Упали перед князем на колени.

Постоял, посмотрел. Прошел через светлицу. Сел на золотой стул.

Самый родовитый из бояр, Вышата, сказал с поклоном:

– Дозволь, великий князь, к руке твоей подойти?

– Зачем Киеву царьградские порядки? Меч целуйте! Мечу клянитесь. Меч кривую совесть быстро лечит.

Церемония получилась долгая, но только после окончания целования меча ему сказали:

– Тебя, князь, народ ждет.

Запламенел щеками от гнева, никого, однако, не попрекнул. Пошел из дворца. Дружинники подняли князя на щитах. Понесли через толпу, и он говорил время от времени:

– Послужу вам верой и правдой! И вы мне послужите!

Летели вверх шапки:

– Будь здрав, князь, на многие лета!

Воины принесли Святослава на гору, где стоял идол Дажбога, от которого ждали всякого благополучия.

Жрецы вытерли из дерева священный огонь. Князь запалил от того огня факел и осенял огнем воинов, которые прошли перед Дажбогом и князем, и каждый положил на холм свой щит и свой меч, а у кого не было меча – копье, лук, стрелу.

И прошли все горожане, и каждый что-то принес от рукоделия своего, от своего достояния, чтобы получить великое благословение в великий час. Жрецы воскурили фимиам, принесли Дажбогу жертвы. И наконец две дюжины непорочных пшеничноголовых дев, в золотистых, до земли, ферязях, принесли огромный каравай. Поставили перед Дажбогом. Румяная корочка поднялась, лопнула, как яйцо, и жрец, сидевший в каравае, крикнул:

– Видите меня, люди?!

– Не видим! – ответили ему.

– Да пошлет Дажбог урожай видимый-невидимый! Да будет княжение князя Святослава свет Игоревича благословенным, долгим! А мы будет счастливы его княжеским счастьем.

Спели люди славу Дажбогу. И тут раздались звуки труб. Через толпу прошли в позлащенных доспехах семеро витязей. Принесли священный меч вещего Олега.

Жрецы пустили огромную змею. Витязи пронзили ее, пригвоздив к священной пяди киевской земли.

Змея вилась вокруг меча, била хвостом, но не могла поколебать оружия.

Жрецы облачили князя в пурпурный плащ, сняли с него простые сапоги, обули в пурпурные, на голову возложили золотой венец и подвели к мечу.