Ярослав Мудрый

– Ага, – с радостью согласился парень и раскрыл было рот, что объяснить про уши и противный голос, но князь остановил:

– Про лошадь не надо.

– Ага, – уже покорно согласился дурень.

– Тебя отправили вперед, чтобы предупредил нас.

– Ага.

Ярославу хотелось фыркнуть, мол, заладил: «Ага, ага», но решил не сбивать парня, не то начнет все снова.

– Кто отправил?

– А? Меня? Так это… наш воевода… Он говорит, мол, езжай к князю, скажи, что тут этот епсископ едет на лошади… А то испугаются, лошадь-то…

– Не надо про лошадь, – взмолился князь.

– Так это мне сказали, чтоб я сказал про лошадь, что она с такими ухами…

– Осел! – не выдержал Ярослав.

– Кто? – вытаращил глаза парень.

Ингигерд смеялась, уткнувшись лицом в ладони, едва сдерживался и сам князь.

– Это не лошадь, это осел. Морда вроде лошадиная, – попробовал он спокойно объяснить гонцу, – сам серый, а уши длинные торчком, вот так. – Ярослав показал руками, какие у осла уши.

Парень, ткнув в князя пальцем, обрадованно согласился:

– Во, похож!

Княгиня уже постанывала от смеха. Ярослав замахал на дурня руками:

– Ой, уйди, потом позову, уйди!

Тот, растерянно оглядываясь, отправился к выходу.

– Когда они приедут? – сквозь слезы выдавил ему вслед князь.

– Дык… дня через три.

– Иди! – Ярослав повернулся к жене: – Успеем отсмеяться.

Немного позже он все же поговорил с Коркошкой, как звали парня, заранее предупредив, чтобы о лошади ни слова. Тот серьезно согласился:

– Не, я молчок, что я не понимаю, что ее ослом зовут? Ну и ухи у этого осла!..

Ярослав застонал:

– И про осла не надо. Говори про епископа.

Вообще-то парень оказался толковым, только очень уж сбитым с толку видом осла и важностью своей миссии, словно не появись он в Киеве, и послов не встретили бы.

Из него удалось выудить, что от короля Франции Генриха (знать бы еще, кто это!) в Киев едут важные послы сватать княжну для самого короля. Генрих наслышан о красоте и воспитанности княжны и хочет сделать ее королевой Франции. В Киеве будут дня через три, потому как этот… ну, про которого нельзя говорить, скачет очень медленно. Даже не скачет, а перебирает ногами. Нет, он старается, но уж слишком медленно выходит. А ухи у него!..

– Все! – поднял руки Ярослав. – Ты снова начал про ослиные уши.

Парень закрыл рот руками и только с испугом вращал глазами.

– Еще что про послов знаешь?

– А ничего. Меня же сразу отправили, чтоб я раньше успел сказать…

– Про уши я уже слышал!

– Про послов, – почти обиделся Коркошка.

Но в целом он остался доволен: накормили таким, чего отродясь не ел, спать уложили на мягком, лошадь тоже овсом попотчевали и обратно отправили со снедью на дорогу и золотой монетой за хорошее известие.

На обратном пути он, встретив тех самых послов, издали заорал:

– Я все князю обсказал – и про осла, и про епсископа!

Хорошо, что те не разобрали. Главное, что их интересовало: далеко ли до Киева?

– Не, – обрадовался парень, – дня два таким ходом, как вы едете.

Глаза толстого епископа, едущего на осле, округлились:

– Мой бог! Каких же размеров земля у этого короля?! Мы едем уже, кажется, целую вечность, а до его столицы еще два дня пути!

Чтобы послы не плутали, парень вызвался вернуться и проводить их. Предложение было принято с благодарностью. Немного понимавший славянские языки сопровождавший послов венгр Андрэ попытался выяснить у парня, какова собой княжна. Тот восхищенно мотал головой:

– И ни словом описать, ни в сказке не сказать! Уж так хороша, так хороша!..

Честно говоря, княжну он не видел, но тоже успел поинтересоваться, сколько у князя дочек и какова из себя та, которую будут сватать. Челядь во дворце сказала похоже.

Весь вечер и следующий день он расписывал размеры Руси, ее богатства, роскошные меха, которыми по зиме ну просто устилают дороги! Ага, чтобы ехать было удобней! А уж как велик Киев! За день не обойдешь! И казна у князя… вот прямо руки по локоть в золото каждый день с утра опускает и, пока не надоест, перебирает свои драгоценности. И княгиня вместе с ним. Столько золота, что им купола церквей кроют!

Епископ Роже Намюрский недоверчиво покачал головой:

– Если даже сотая доля того, о чем так привирает этот человек, правда, то наш король сватает самую богатую невесту на свете!

Постепенно гости решили, что Коркошка попросту врет, и перестали его слушать. Тот обиделся и до самого Киева ехал молча.

Зато какое удовольствие он испытал, любуясь на потрясенные физиономии своих попутчиков, когда те увидели и впрямь золоченые купола Святой Софии и других церквей Киева! Мало того, словно нарочно над городом поплыл колокольный звон, созывая горожан на службу.

– Ну?! Чего я говорил?! Я вы: «Брешешь, брешешь!»

Послы готовы были извиниться перед Коркошкой.

С тех пор и все время пребывания в Киеве состояние изумления и восхищения не оставляло Роже, Савайера и их спутников. Киев оказался во много раз больше Парижа, и это без посада и Подола с его, кажется, никогда не умолкающим торгом! Разноязыкая речь, купцы со всего света, немыслимое количество людей, лошадей, товаров… Роже Намюрский, в своей жизни побывавший много где, покачал головой: