Ярослава. Ворожея (СИ)

- Не нравится? Горница-то? Худа и темна. Поставлена давно, отчего дерево худое пропускает что мошкару по весне, что стужу ледяную в дни холодные. Жара печи не хватает, чтоб прогнать холод. И свечка дурного свойства помогает ненамного - урвать кусок света у тьмы, - тот, кому принадлежал голос, кажется, улыбнулся. Горько: - Мне вот раньше тоже не нравилось. Хором каменных хотелось. С челядью чтоб. С алтынами, которых хватит не только на еду, но и на кафтан богатый. А теперь понимаю: хорошо тут. Спокойно. Потому как дом этот настоящий, разумеешь?

Нег разумел. Ему вот тоже отчаянно хотелось домой, к Веселине с Литомиром. Да чтоб со Святом, который и остался-то в подземелье темном. Вот только тот, что прятался за мраком, не отпустит, - малец это точно знал.

- Дурной ты, - откликнулся голос, - дитя еще. Я ж не со зла тебя приволок в дом свой. Про Чародейку знаешь? - Тот, что наблюдал, кивнул: - Догадываешься. Видал ее серед бояр. Княгинею она в Камнеграде. Да только не так проста. Княжества ей мало, вот и вздумала она запереть что небо, что мир подземный. И ведь вышло...

Голос на миг замолчал, а Нег засомневался: возможно ли такое?

- Ты вот отца небесного не дозвался на костре, верно? И огонь святой глух к молитвам твоим оказался, а колдовской... не послушает, потому как ей одной служит. Мне тоже когда-то покорялся, да только то все в прошлом. А нынче Чертоги Небесные заперты. И отпереть их можно лишь одним...

- Чем? - Выкрикнул Нег. И тут же осекся. Ведь Свят наказывал ему не доверять первому встречному, а этот еще и из подземелья спас, чтоб малец ему покорился. Нет, нынче Нег будет осторожней.

Но тот, в ком рождался голос, встал. Вышел из темноты горницы, да подошел ближе к свече тусклой. Склонился к самому огню, разглядеть себя позволяя.

Рыжий. И шкура на лице да ладонях - везде, где не покрыта рубахой льняной - рябила от рыжих же пятен. А сам статный, могучий. И глаза такие, что Нег сразу же понял: ворожебник.

Вот только чьих будет?

- Я служил ей, - Ворожебник отпрянул от огня, чтобы усесться на прохудившуюся лавку, что тут же жалобно под ним заверещала, - долго. За алтыны, да хоромы белокаменные. За мамку с сестрами, за девку. А потом разом все потерял. И жизнь в придачу. Думаешь, мести ищу? И ее тоже. Да не только. Мне ж наказ дан, исполнить надобно.

И он протянул руку к рубахе мальца, за которой подрагивали темные нити:

- Не носи так близко к себе, они тебя выпивают. И Чародейка становится сильнее. А ты чахнешь. Чуешь?