Ярослава. Ворожея (СИ)

Но Дар больше не слушал. Его сабля раз за разом рвала мертвую плоть, которой кругом него становилось все больше. А ведь это-то и хорошо, потому как Здебора оставят. И, верно, ему бы погибнуть среди всей этой мертвой белизны, если бы не давняя знакомая, что снова - на ветке:

- Се-е-е-стры...

И все-таки пела она дивно. Пригоже. Даром что голос тот не живой. А ведь и заслушаться можно...

- Се-е-е-стры!

Беленицы отпускали добычу нехотя, осторожно. И, все еще держа ее когтями длинными, останавливались. Взглядывали на ту, что уж не сухоцветом, но девой на ветвях сидела. И она перечила им:

- Госпожа не велела. Говорит, сама...

- А нам? - Та, что держала Дара у сердца, снова сжала когти. Отпускать добычу не хотелось. - Нам что?

- Войско. Степное и морское. Воины, которых много. Поспеть бы...

- Поспеть? - Сестры не разумели. - Чего?

- Госпожа говорит, коль не насытимся до сумерек, в них жизни станет многим меньше. Потому как войско мертвое встанет.

Гады заелозили под ногами, шипя на Дара. Уносили тела гибкие, аспидные. А с ними и запах приторно-сладкий. Ощеривались беззубыми пастями напоследок, да пробовали лизнуть раздвоенным языком. Страх тоже съедобен...

Только Дар не боялся. Не так.

И беленицы закопошились. Когти длинные доставали из плоти его, утирая алую кровь о белые платья. И глазницами - укором. Дескать, мы и так голодны. Поспеть бы...

Нечисть отступала в лес, оставляя воину истерзанное тело брата. Израненное, да только живое.

***

Пять капищ остались позади, и, стало быть, это - последнее. А после него можно снова в избу, к которой уж и привык. В спертый пыльный воздух, что нынче вдохнуть лишь за счастье. В тепло, пусть и несмелое. К людям...

К людям тут, среди погоста, мальцу особенно хотелось. Вот не любил он могильников - и все тут!

Нега снова выплюнуло на старую землю, что полыхала силой искристой. И хоть больше в ней было сумеречной, чернильной, да только и живой хватало. Как так?

Малец обернулся по сторонам. Может, Ворожебник обманулся?

А ведь нет: древнее капище и было... капищем. Вот только...

В самом центре земли святой, окруженный заснеженными камнями, стоял огромный исполин. Лицо резное, строгое. И усы густые спускаются, теряясь в снежной насыпи. Лоб высокий. Глаза...

Из глаз тех сила живая и лилась. И, видно, не смогли его унести с могильника, раз один остался. Потому как Огнедержец в кругу других живет, числом семь.