Ярославичи

В Андропов, тогда он еще назывался Рыбинском, я приехала в самую лучшую пору — когда все цвело, и город, вытянувшийся на двадцать шесть километров вдоль Волги, был полон ее молодым и свежим дыханием. Все улицы, которые ответвлялись вправо от главной, названной именем Ленина, оканчивались у Волги, если идти по ней, по этому бесконечному Ленинскому проспекту от Преображенского собора, пикой своей многоярусной колокольни возвышающегося над городом, — они зелены, веселы от сверканья воды, от ее движения, которое ощущается даже издали.

В просветах то и дело возникают суда разного вида и назначения. Они проплывают, как на киноэкране, придавая особый колорит городскому пейзажу, внося в него, нынче деловой, промышленный город, своеобразную поэзию и романтику.

Главная улица идет параллельно с Волгой, как и росло когда-то селение. И хотя город Рыбинск несколько лет назад отпраздновал свое двухсотлетие, люди селились на этих местах с древнейших времен. Волга была великой торговой дорогой, сладкая рыба ее — их промыслом. А земли были достоянием феодалов. Дома рыбаков жались к самой береговой кромке и чуть ли не вплотную примыкали друг к другу. Так и росла в длину Рыбная слобода, в один из периодов своей жизни дворцовая ловецкая, платила оброк красной рыбой. Позже, с возникновением Петербурга, она оказалась в центре торговых путей, и торговля перевесила рыбный промысел.

Двести с лишним лет назад царица Екатерина, объезжая российские владения, посетила и Рыбную слободу. Она пошла с корабля по лестнице-трапу, осмотрела лежащее на берегу Волги селение, о котором доносил ей ярославский генерал-губернатор Мельгунов.

Выбор был одобрен. Возвратившись на свой корабль тоже по лестнице-трапу, царица вскоре «всемилостивейше повелела» при учреждении ярославского наместничества с двенадцатью уездами переименовать Рыбную слободу в город Рыбный. В герб вошли обе лестницы на щите, где в червленом поле изображен выходящий из воды медведь, в левой лапе держащий золотую секиру, а «при оной реке пристань и две стерлядки».

Город продолжал расти вдоль Волги, и связь его с великой рекой все более крепла. Он и нынче при своей длина ширину простирается только на восемь-десять километров. Превратившись в крупный индустриальный центр, в области второй после Ярославля по величине, он стал важным транспортным узлом Волго-Балтийского и Донского водного пути, соединяющим пять морей.

На одном из бульваров города установлен памятник, воплотивший в себе целую эпоху волжской жизни, жизни Рыбинска, прозывавшегося одно время «бурлацкой столицей». Труд бурлака, как и ямщицкий, запечатлен во многих песнях, пословицах, поговорках. И может быть, впервые раскрыл его глубинную суть волжанин Шаляпин, видевший сам, как идет бечевой артель, как трудится русский мужик, поднимая на стропила бревно. Труд бурлака запечатлен на одном из полотен Репина, с выразительной достоверностью сохранявшего для потомства картины современной ему жизни. «Крючник» Савицкого и вот эта скульптура ваятеля Писаревского рождены жизнью, шумевшей на этих волжских берегах.

Скульптура Писаревского так и названа — «Бурлак». Тот труженик, который тянул бечевой от низовьев против стремительного волжского течения баржи, груженные хлебом, другими ходовыми товарами, потребными северным городам и особенно строящейся и развивающейся новой российской столице — Петербургу.

Шумели, бурлили приволжские ярмарки и главная из них нижегородская. Шли снизу транспорты с глубокой осадкой. А за Рыбинском Волга мелела, требовались другие суда, «зарыбинские» — их здесь и покупали купцы. Грузчики-крючники перетаскивали кули с баржи на баржу. Сталкивались интересы, обнажались характеры, деловая, торговая сутолока, густота бурлившей жизни привлекала внимание не только художников, но и литераторов, оставивших письменные свидетельства о том времени.

«Рыбинск — богатейший внутренний порт в России», — говорилось в заметках Павла Свиньина, видевшего этот город в первой половине прошлого века. — В Рыбинске собираются первейшие избытки южной России и устанавливается цена на пот и труды нескольких миллионов людей. Тут скапливается иногда до пятидесяти тысяч бурлаков...» А известный публицист того времени Иван Аксаков в своих письмах отметил, что Рыбинск, заполненный толпами крючников, бурлаков, водоливов, коноводов, лоцманов, «...не только выходит из ряда обыкновенных уездных городов, но и имеет свою совершенно особенную физиономию».

Он назвал Рыбинск одним из важнейших городов России, в котором его отвращение вызвало «накрахмаленное» купечество, пребывающее в чванливом сознании своего «туго набитого кошелька», городом, в амбарах которого «хранятся миллионы кулей хлеба».