Ярость

— Нет! — Он уже кричал. — Национальная гвардия! Я служил в гвардии!

— Девичья фамилия твоей матери?

— Г-г-гейвин.

— Почему?

— Чт… Я не понимаю, что ты…

— Почему ее девичья фамилия Гейвин?

— Потому что Гейвин — фамилия ее отца. Чарли…

— В каком году ты проходил курс начальной боевой подготовки?

— В тысяча девятьсот пятьдесят седь… шестом!

— Ты солгал. Я подловил тебя, не так ли, Дон?

— Нет!

— Ты начал говорить про пятьдесят седьмой год.

— Я перепутал.

— Я собираюсь кого-нибудь пристрелить. Пожалуй, всажу пулю в живот. Да.

— Чарли, ради Бога!

— Смотри, чтобы этого не повторилось. Ты был сержантом, так? В армии?

— Да… нет… я служил офицером…

— Назови второе имя твоего отца.

— Д-джон. Чар… Чарли, держи себя в руках…

— Когда-нибудь ел «киску» своей жены?

— Нет!

— Ты лжешь. Ты не знаешь, что это значит. Сам сказал.

— Ты же мне объяснил. — Он дышал часто-часто. — Отпусти меня, Чарли, дай мне…

— К какой ты принадлежишь церкви?

— Методистской.

— Поешь в хоре?

— Нет.

— Ходил в воскресную школу?

— Да.

— Первые два слова Библии?

Пауза.

— В начале.

— Первая строчка двадцать третьего псалма?

— Г… Господня — земля, и что наполняет ее.

— И ты впервые ел «киску» жены в пятьдесят шестом году?

— Да… нет… Чарли, отпусти меня…

— Начальный курс боевой подготовки, какой год?

— Пятьдесят шестой.

— Раньше ты сказал пятьдесят седьмой! — вскричал я. — Соврал-таки! Теперь я всажу пулю кому-нибудь в голову!

— Я сказал пятьдесят шестой, недоумок! — истеричный крик.

— Что произошло с Ионой, Дон?

— Его проглотил кит.

— В Библии сказано, большая рыба. Ты это хотел сказать?

— Да. Большая рыба. Конечно. — Видимо, он уже мог согласиться на все.

— Кто построил ковчег?

— Ной.

— Где ты проходил начальный курс боевой подготовки?

— В Форт-Беннинге. — Прозвучало увереннее, тут он подвоха не ждал. И я смог застать его врасплох.

— Когда-нибудь вылизывал свою жену?

— Нет.

— Что?

— Нет.

— Какая последняя книга Библии, Дон?

— «Откровения».

— На самом деле «Откровение», в единственном числе. Я прав?

— Прав, конечно, прав.

— Кто ее написал?

— Иоанн.

— Второе имя твоего отца?

— Джон[14].

— Когда-нибудь слышал откровения своего отца, Дон?

И тут из горла Дона Грейса вырвался натужный, хриплый смешок. От этого смешка многим в классе стало не по себе.

— Э… нет… Чарли… Не было такого.

— Девичья фамилия твоей матери?

— Гейвин.

— Христос занесен в список мучеников?

— Д-да… — У методиста не могло не быть сомнений.

— Как он принял мученический конец?

— На кресте. Его распяли.

— О чем спросил Христос Бога на кресте?

— «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?»

— Дон!

— Да, Чарли.

— Что ты только что сказал?

— Я сказал: «Боже Мой, Боже Мой, для чего…» — Пауза. — О нет, Чарли. Это несправедливо!

— Ты задал вопрос.

— Ты задурил мне голову!

— Ты только что убил человека, Дон. Жаль.

— Нет!

Я выстрелил в пол. Весь класс, словно загипнотизированный нашим диалогом, подпрыгнул. Несколько человек вскрикнули. Свин вновь потерял сознание и вывалился в проход, гулко стукнувшись головой об пол. Не знаю, передал ли аппарат внутренней связи этот звук наверх, да это и не имело особого значения.

Мистер Грейс плакал. Рыдал как ребенок.

— Превосходно. — Говорил я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Просто превосходно.

Действительно, все шло как и хотелось.

Я позволил ему порыдать с минуту. Копы двинулись к школе на звук выстрела, но Том Денвер, все еще ставящий на своего психоаналитика, удержал их. Меня это вполне устроило. А мистер Грейс все заливался слезами, маленький, беззащитный, беспомощный ребенок. Моими усилиями он оттрахал себя своим же собственным «инструментом».

О таком иной раз можно прочитать в журнале «Пентхауз форум». Я сорвал с него маску заклинателя душ и превратил в человека. Но я не держал на него зла. Грешат только люди, а вот прощают — боги. В это я искренне верил.

— Мистер Грейс? — позвал я его.

— Я ухожу. — И сквозь слезы он воинственно добавил: — И тебе меня не остановить.

— Разумеется, идите, — нежно напутствовал его я. — Игра закончена, мистер Грейс. И на этот раз мы не расплачиваемся жизнями. Здесь никто не умер. Я выстрелил в пол.

Мертвая тишина на другом конце провода.

— Ты можешь это доказать, Чарли?

Иначе тут все рванули бы к дверям.

Эта фраза осталась в голове, а я повернулся к Теду.

— Тед?

— Это Тед Джонс, мистер Грейс, — механически ответил Тед.

— С-слушаю тебя, Тед.

— Он выстрелил в пол. — Все тот же голос робота. — Все в полном порядке. — Тут он оскалился и хотел продолжить, но я направил на него револьвер, и он сжал губы.

— Спасибо тебе, Тед. Спасибо тебе, мой мальчик. — Из динамика вновь донеслись всхлипывания. Прошло много, много времени, прежде чем он отключил связь. А потом нам пришлось долго ждать, пока он появится на лужайке и направится к копам, в твидовом пиджаке с бежевыми кожаными заплатами на локтях, блестящей лысиной, блестящими щеками. Шел он медленно, как глубокий старик.

Просто удивительно, какое наслаждение доставила мне эта медлительность.

Глава 20