Ярость

На экране появился «Гольф». Он припарковался рядом с машиной, на которой приехали Владимир и Борис. Из «Гольфа» вышла Анна Катрина Клаазен.

Из-за датчика движения загорелись оба уличных фонаря, и, несмотря на сильный снег, Гроссманн сразу узнал Анну Катрину.

Может, она приехала ему помочь? Но почему именно она? Почему они не прислали спецподразделение? Если полиция знает, где он, то где, черт побери, вооруженная группа захвата?

А может, Инга и Анна Катрина спланировали все вместе? Это какой-то женский заговор? Или Инга сейчас отправит Анну Катрину в подвал, к другим нарушителям спокойствия?

– Смотри-ка, – улыбнулась Инга и указала бейсбольной битой на экран, – похоже, сегодня здесь собрались все, кто хочет тебя убить. Ты притягиваешь их каким-то магическим образом.

Остальные камеры не показывали ничего подозрительного.

– Она что, могла приехать сюда одна? – спросила Инга своего заключенного, хотя у него не было ни малейшей возможности ответить. – Анна Катрина настолько наивна или настолько самоуверенна?

* * *

Анна Катрина увидела разбитое окно. Пахло бензином. Все ее чувства были многократно обострены. Она решила позвонить в дверь.

Она представляла, как он откроет, и она наконец заглянет ему в глаза.

«Я пришла поквитаться», – скажет она. Или просто молча посмотрит ему в глаза.

Анна проверила, на месте ли «Геклер и Кох». Она заткнула пистолет за пояс брюк. Рукоятка холодила живот возле пупка.

Если он попытается вытащить оружие, она окажется быстрее.

Анне Катрине казалось, что за ней наблюдает отец. Нажимая на кнопку звонка, она ощущала его энергию. Да, чуяла его, несмотря на бензиновый смрад. Воспоминание оказалось сильнее реальности.

Она не слышала шагов. Никто не подошел. Но дверь загудела и открылась.

Он заметил ее и успел подготовиться к визиту? Стоял за дверью с оружием наготове?

Анна Катрина осторожно открыла дверь правой ногой. Быстро оглядела коридор. Заметила разлитый бензин, ведущий к лестнице в подвал и наверх, на второй этаж. Оттуда на лестницу падал свет, раскрашивая бензин в радужные пятна.

Анна Катрина достала пистолет, обхватила его обеими руками и побежала вверх по лестнице.

Она представляла встречу с убийцей отца совершенно иначе. Думала, встретит готового к борьбе человека, который попытается смутить ее надменной ухмылкой. Человека, который считает себя выше ее. Возможно, он набросится на нее с ножом или попытается пристрелить из «Беретты», но она никак не рассчитывала, что он встретит ее, лежа на кровати, привязанный и искалеченный, с кляпом во рту. Он выглядел истощенным и перепуганным.

Он должен стать жертвой пожара, это было ясно. Анна Катрина заметила пропитанные бензином простыни и сухое горючее.

Зрелище настолько шокировало ее, что на мгновение она забыла о наработанных годами правилах осторожности. Не осмотрела углы и забыла защитить спину. Она просто замерла, глядя на кровать.

Он никак не мог открыть дверь. В доме должен быть второй человек, тот, кто все это с ним сделал.

Анна Катрина направила оружие влево. Ничего.

Повернулась, целясь в сторону лестницы. Ничего.

Нагнулась, словно уклоняясь от удара, и оценила обстановку справа. Там стояла ширма с китайским драконом. За ней явно прятался человек.

– Добро пожаловать, госпожа Клаазен, – поприветствовала ее Инга и вышла из укрытия.

Анна Катрина никак не ожидала столкнуться с девушкой.

Инга показала на Гроссманна:

– Да, это он. Человек, убивший вашего отца и многих других людей.

Девушка была безоружна, и Анна Катрина опустила пистолет.

– Откуда вам известно? Кто вы?

Инга распростерла руки.

– О, госпожа Клаазен, я прочла о вас все, что только можно. Восхищалась, как упорно вы охотились за этим типом. Я – как вы! У меня с ним свои счеты. Он привез мою мать в Германию.

Гроссманн дрыгал ногами, словно лежащий в кроватке ребенок, пытающийся привлечь внимание.

– Он занимался торговлей девочками и женщинами.

– Да, я знаю, – ответила Анна Катрина.

– Моя мама была секс-рабыней из Таиланда. Он нашел для нее немецкого мужа и продал. Этот Хакен – мой отец – грязная свинья, хотел немую жену. Многие мужчины мечтают о немых женах. Им не хватало женщин, набранных в тайских домах для инвалидов. И тогда моей маме отрезали язык.

У Анны Катрины закружилась голова. Ей захотелось сесть и прийти в себя. Она спросила:

– Что с вашей мамой сейчас?

– У нее позади был чертовски долгий, тернистый путь. Депрессии. Болезни. Зависимость от таблеток. В конце концов она не выдержала и повесилась. И я всю жизнь мечтала отомстить за ее смерть. Думала, он мертв. Но потом, устроившись на работу в пиццерию, чтобы оплачивать учебу, я узнала правду. Там постоянно болтали о человеке, посадившем Шмидтли в инвалидное кресло. Это он и был, – она показала на Гроссманна. – А вы как его нашли? Наверное, вам досталось от коллег?

– Да, – ответила Анна Катрина, – можно сказать и так. Я шла по его следам, потому что вокруг него совершались убийства и другие преступления…