Ярость

— Мы тоже идем! Не уходите без нас! Сперва я с ними поговорю, я могу все уладить!

Елена почти не слышала его. В мозгу билась единственная мысль — стереть с лица земли каждого, кто посмел обидеть Стефана. Слишком далеко зашло, говорите? А теперь я зайду так далеко, как потребуется! Пусть только попробуют его тронуть… перед глазами вспыхивали картины того, что она сделает с обидчиками. Очень много картин. В другое время она бы удивилась такому бурному выбросу адреналина в кровь.

Она чувствовала близость Дамона, когда они бежали по снегу, — он весь был похож на вспышку красного света и… ярости. Нутро Елены, тоже охваченное бешенством, радовалось такому соседству. Но тут ее осенило.

— Я ведь тебя торможу, — вдруг поняла Елена. Она почти не запыхалась, даже несясь по неутоптанному снегу, но все равно ни одно существо, ни на двух ногах, ни на четырех, не может двигаться быстрее птицы.

— Лети, — попросила она. — Лети как можно быстрее. Я догоню.

Она не стала дожидаться, пока из сгустка тьмы и воздушного водоворота появится птица. Она лишь увидела, как ворон взлетел, и услышала мысленный голос Дамона.

Удачной охоты, сказал он, и черная крылатая тень метнулась к школе.

Удачной охоты, пожелала ему Елена и прибавила скорости, все время сосредотачиваясь на сигналах Стефана.

Стефан лежал на спине и мечтал о том, чтобы хоть как-нибудь сфокусировать зрение и прояснить сознание. Частично этому мешали снег и боль, частично — восьмисантиметровая рана на черепе, из которой струйкой вытекала кровь.

Конечно, он сглупил и зря не осмотрел территорию вокруг школы, а если бы осмотрел — заметил бы машины с тонированными стеклами на заднем дворе. Он вообще сделал глупость, что пришел сюда. А сейчас он за это расплачивался.

Стефан никак не мог сосредоточиться и позвать на помощь — он был слишком слаб, потому нападавшие так легко с ним справились. Он почти не ел после той ночи, когда напал на Тайлера. Он подумал, что попал в передрягу по собственной вине.

Не надо было идти против своей природы. В конце концов, Дамон оказался прав. Все люди одинаковы — и Аларих, и Кэролайн, вообще все. Все предают. Надо было на них охотиться и наслаждаться жизнью.

Он надеялся, что Дамон позаботится о Елене. С ним ей будет хорошо: он сильный и безжалостный. Он научит ее выживать. Стефана это радовало.

И одновременно внутри него что-то очень противилось этому.

***

Зоркий глаз ворона сразу разглядел лучи фар внизу. По правде, Дамону не нужно было и этого: он ориентировался по слабому маячку — пульсации жизни в теле Стефана. Брат был очень слаб, но держался из последних сил.

Так ты ничему и не учишься, я погляжу? — мысленно обратился к нему Дамон. — Эх, надо тебя оставить здесь помирать. Приземляясь, он одновременно трансформировался в более боеспособную, чем птица, форму.

Черный волк врезался в гущу людей, окружавших Стефана, целясь в того, кто занес деревянный кол над его грудью. Силой удара человека отбросило метров на десять, кол полетел в траву. Дамон подавлял инстинктивное желание вцепиться человеку в горло — а оно все усиливалось, подпитываемое инстинктами его звероформы. Он развернулся и бросился к другим людям, которые стояли в замешательстве.

После второй атаки они бросились врассыпную, но один из них добежал до освещенного участка и вытащил что-то из-за плеча.

Это ружье, понял Дамон. Возможно, заряженное такими же специальными пулями, как пистолет Алариха. Сбить человека с ног до того, как он спустит курок, невозможно. Волк взвыл и приготовился к прыжку. На мясистом лице человека появилась улыбка.

Быстрая, как змея, рука с белой кожей вынырнула из тьмы и сбила ружье вбок. Мужчина в бешенстве повел глазами, волк оскалился. Подоспела Елена.

11

Елена видела, как ружье мистера Смоллвуда отлетело в траву. Она любовалась выражением его лица, когда он крутился, пытаясь понять, что же это было. Она чувствовала восторг Дамона, который был по другую сторону освещенного пятачка, яростный восторг волка, чей волчонок в первый раз поймал жертву. Однако когда она увидела Стефана, лежащего на траве, то забыла обо всем на свете. От ярости перехватило дыхание, она бросилась к нему.

— Замрите все! Замрите где стоите!

Крик прозвучал под визг шин. Машину Алариха Зальцмана чуть не занесло, когда он влетел на парковку. Не успела она полностью затормозить, как он выпрыгнул наружу.

— Что здесь происходит? — заорал он, одним прыжком преодолевая расстояние до людей.

Елена вжалась в темноту и стала рассматривать лица людей, глазевших на Алариха. Кроме мистера Смоллвуда она узнала мистера Форбса и мистера Беннетта, отца Викки Беннетт. Остальные, должно быть, отцы тех, кто был тогда с Тайлером в ангаре.

Один из незнакомцев заговорил с нарочитой медлительностью, пытаясь скрыть дрожь в голосе:

— Мы просто устали ждать и решили несколько поторопить события.

Глухое волчье урчание переросло в устрашающий рык. Люди отступили, а у Алариха при виде животного глаза вылезли из орбит.