Ярость

Распространялись слухи о мутировавшей вирусной чуме, появившейся на поверхности; самолет, управляемый роботом, потерпел крушение на виду у телезрителей, разорванный на куски мощным атмосферным потоком. Все более усиливались толки об опасностях поверхности. Там слишком опасно!

И тут Сэм сделал следующий смелый шаг. Почти открыто напал на Харкеров. Он обвинил их в неудаче первой колонии.

— Действуют влиятельные круги, — заявил Сэм. — Которые хотят предотвратить колонизацию поверхности. Вы сами поймете почему. Все могут понять. Поставьте себя на место влиятельного человека, на место влиятельной группы. Если вы правите башней, разве вы не захотите, чтобы такое положение сохранилось? Неужели вы захотите изменений? Разве вы не будете предпринимать все, чтобы помешать людям, которые, подобно нам, предлагают освоение новых земель? — Сэм на экране наклонился, устремив на зрителей напряженный взгляд. — Разве вы не попытаетесь выбить из рук такого человека любой шанс? — Спросил он, уже ожидая, что его отключат, не дав договорить.

Но ничего не случилось. Возможно, техники были слишком ошеломлены. Возможно, даже Харкеры не решились открыто бросить вызов общественному мнению. Сэм продолжал, пока это было возможно:

— Я надеюсь, что продолжу работу на пользу новой колонии. Я работаю для себя, — да, но и для всех нас, кто не правит башнями. Пока я жив, я буду работать. Если завтра я вновь не выступлю с сообщением о наших новых планах, что ж, люди башен, вы поймете, почему.

Когда Сэм отключился, произнеся последние слова, на улицах башни Делавэр началось глухое гудение. Впервые за много десятилетий толпы вновь стали собираться у больших общественных экранов, и впервые в человеческой истории Венеры послышался голос толпы с башенных путей. Этот звук внушал благоговейный страх — слабейший гул, гул скорее удивления, чем угрозы, но гул, который нельзя было игнорировать.

Харкеры слышали его. И ждали своего времени. У них было так много времени, они могли позволить себе ждать.

Итак, пока что частная полиция не угрожала Сэму. Он делал быстрые шаги в укреплении своей позиции. Ему нужно было найти более прочную поддержку против Харкеров, чем эта паутина, основанная на непредсказуемом поведении масс. Его единственным ключом была Сари, Сари Уолтон, наполовину Харкер по крови и, несомненно, ненормальная психически. Почему? Сэм усиленно старался найти ответ на этот вопрос.

В архивах было очень мало материалов о бессмертных — только статистические данные, имена и краткие биографии. Конечно, благодаря своей долгой жизни, бессмертные избегали множества стрессов, которые приводили короткоживущих к неврозам. Но, может быть, их длительная жизнь вызывает новые стрессы, которые не может себе представить нормальный человек.

Сэм искал и думал, думал и искал. Он исследовал множество ниточек, но все они вели в тупик. Наконец, он обнаружил малоизвестный фактор, который выглядел многообещающим. Он не был окончательным, он лишь на что-то указывал. Но указывал на нечто любопытное.

Цикл воспроизводства бессмертных был очень любопытен. У них были периоды плодовитости, обычно разделенные интервалом от пятидесяти до семидесяти лет и охватывающие короткое время. Ребенок двух бессмертных всегда оказывался бессмертным. Но дети эти были очень слабыми. У них был очень высок уровень смертности, и большинство из них почти всю жизнь росли «под стеклом».

Сэм с интересом обнаружил, что во время рождения Сари Уолтон в семье Харкеров родился сын, мальчик по имени Блейз. Эти два ребенка были единственными выжившими потомками бессмертных башни Делавэр этого периода. И Блейз Харкер со временем исчез.

С увеличивающимся интересом Сэм изучал записи, отыскивая объяснения того, что случилось с ним. Даты смерти не было. Обычные записи об образовании, о различных обязанностях и предприятиях неожиданно обрывались примерно семьдесят лет назад. После этого ничего не было.

Сэм запомнил эти сведения с чувством глубокого возбуждения…

— …Вот что нужно сделать, — сказал вольный товарищ, отступая на шаг прибора. — Вот, смотрите.

Сэм неуверенно пересек падающую палубу и склонился к окуляру. Он чувствовал себя полупьяным в необычной атмосфере, в движущемся корабле, ощущая на лице влажный ветер. Так много открытого пространства вокруг, — даже легкий ветерок вызывал тревогу; в башне ветер не тот, что на поверхности.

Молочно-белая вода расстилалась вокруг них под молочным небом. На берегу большой остов разрушенного форта, казалось, пошатнулся под тяжестью овладевших им джунглей. Из зарослей доносился постоянный гул, сквозь который различались отдельные крики, свист, визг, рев невидимых животных. Море шумно льнуло к бортам корабля. Ветер странно звучал в ушах Сэма. Для рожденного в башне поверхность — труднопереносимое место…

Все прошло. Джунгли поглотили большие форты, а морские гиганты затонули у своих причалов. Но они не раскололись — теперь это стало ясно. Они просто заросли водорослями, к бортам их прилипли ракушки, но прочный металл оставался невредимым.