Ярость

Снова на экране появилось лицо Сэма Рида. Он должен был ответить. Он знал, что. Он уже почти нащупал это.

И тут до него дошло! Захария сделал одну фатальную ошибку. Харкеры не привыкли к быстрому мышлению. Много столетий им не приходилось смотреть в глаза угрожающей опасности, оценивать ее и тут же инстинктивно выбирать наиболее безопасный путь: Захария был бессмертным. Он не мог думать так же, как короткоживущий.

Сэм рассмеялся:

— Нет, — сказал он. — Я не стану отрицать этого. Я сам приведу доказательства. — Харкер прав — я — бессмертный!

Сэм сделал паузу, чтобы все усвоили сказанное.

— Мне было сорок лет, когда мне в лицо бросили сонный порошок, — продолжал он. — В течение сорока лет я отсутствовал. Похож я на восьмидесятилетнего? А ведь мне восемьдесят лет!

— Смотрите на меня!!! — крикнул Сэм. — Вы же видите, что я не бессмертный. Я такой же человек, как и вы все. Ни у одного бессмертного нет такого телосложения, как у меня. Но я прожил восемьдесят лет.

Он помолчал, обратив на них свой острый гневный взгляд.

— Я был обычным человеком! Человеком, подобным вам. Но я жил на поверхности, и я совершил великое открытие. Я узнал, почему бессмертные не хотят колонизации поверхности. Вы все знаете, как они старались помешать нам.

Теперь я скажу, почему.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Когда Израиль вышел

Из Египта,

Безопасно прошел он

По дну моря;

Днем под облаками.

Ночью в огне…

…А перед ним шел

Господь…

Я вижу далекую страну,

Где я никогда не буду.

Сердце стремится туда,

Где не ступит нога,

В обетованную Землю.

Хаусман,

прибл. 1900 год.

Стена была раскрашена фресками, на которых фантастически зеленые моря омывали подошвы бархатисто-коричневых холмов. Давным-давно в раскаленном мире существовали такие берега. Художник, расписывавший стены, никогда не видел обнаженных холмов или разноцветных морей. Вымышленность рисунка становилась особенно ясной при взгляде на центр фрески, где виднелся квадрат настоящего моря и настоящего берега, поглощавшегося джунглями. По морю плыл корабль, от которого расходились У-образные лучи.

Два человека спокойно сидели в раскрашенной комнате и смотрели на экран, отражавший события, происходящие далеко наверху. Кедра Уолтон, полулежа на подушке в своем глубоком кресле, играла большим бриллиантом, не отрывая глаз от плывущего корабля.

— Вот они, бедные глупцы, — сказал очень тихо Захария Харкер. В одной руке он держал курильницу с тлеющей лозой и изредка проводил ею перед носом. Лоза, растущая на поверхности, капала смертельным ядом на всякое проходящее под ней существо. Высушенная и сожженная, она издавала слабый наркотический запах, который смягчал чувства и успокаивал мозг. Захария глубоко вдохнул дым и выпустил его на экран.

— На этот раз, — сказал он, — Сэм Рид откусил больше, чем сможет проглотить.

— Как вульгарно, — пробормотала Кедра, сверкнув улыбкой. Улыбка ее сверкнула буквально, поскольку она верно следовала моде. Ее тяжелые черные локоны были раззолочены, каждый волосок был покрыт тонким слоем золота и уложен в большую корону, которая, подобно шлему, возвышалась над ее узким египетским лицом. Даже брови ее представляли тонкие нити золота, и капелька золота свисала с каждой реснички.

— Вы выглядите отвратительно, — заверил ее, мигая, Захария.

— Конечно, отвратительно, но я должна была проверить, как далеко могу зайти. Каждая женщина…

— Смотрите, — Захария неожиданно выпрямился в кресле, глядя на экран. Кедра обернулась. На низком столике были расстелены карты. Она ненадолго задержала взгляд на них. Картина на экране казалась нереальной.

Корабль поворачивал к причалу внутри длинной дуги волнореза, белой линией выдававшегося в бледное море. На корабле было десять пассажиров, десять молодых мужчин и женщин, стремившихся к обещанному им бессмертию. Они быстрыми нервными движениями поворачивали головы, рассматривая странный верхний мир, который для жителей башен всегда означал опасность и романтику. Подобно юношам и девушкам, приносимым в жертву Минерве, они с возбуждением и восхищением смотрели на могучую стену джунглей, подходящую все ближе и ближе, и на низкие полирование белые стены колонии Плимут, окружавшие первый намеченный к покорению остров.

Из воды перед ними поднялся минотавр, но на этот раз он должен был быть принесен в жертву. В морях жило множество чудовищных ящеров; немногие из них имели названия, а тот, что поднялся из молочной воды перед кораблем, не был знаком ни одному зрителю. С огромной скоростью из воды на двадцать футов взметнулась темная блестящая шея. Вода, как рваный шелк, скатывалась с боков грандиозной арки. Чудовище раскрыло пасть, способную вместить человека, и засвистело. Пасть была усеяна рядами клыков, они торчали по бокам, сверху и с краев.