Ярость

— Да. Я… согласен.

— И я согласен, — сказал Дамон, протягивая девушке руку с преувеличенной любезностью.

Он удержал ладонь Елены в своей прежде, чем она смогла ее убрать.

«На самом деле это соглашение кажется мне чистым безумием», — мелькнуло у Елены в голове.

Сомнения были, но сейчас, стоя в прохладных сумерках на чердаке церкви, она чувствовала, что это было правильно, теперь они связанны друг с другом согласием и достаточно сильны, чтобы победить.

Стефан убрал свою руку. За этим последовала тишина, такая, что Елена могла слышать звуки, доносящиеся снаружи и снизу. С улицы слышался плачь и редкие возгласы, но в общем все было спокойно. Смотря из окна, она видела, что люди передвигались небольшими группами, стараясь идти между мокрыми припаркованными машинами, быстро окружая раненных жертв. Доктор Фейнберг двигался от одной жертвы к другой, оказывая необходимую медицинскую помощь. Раненные выглядели так, как будто они выжили после урагана или землетрясения.

— Они не те, кем кажутся, — произнесла Елена.

— Что?

— Это — насчет того, что Бонни сказала на поминальной службе. Я думаю, что у нее были и другие соображения на этот счет. Возможно, это важно. — Елена попробовала объяснить ход своих мыслей. — Я думаю, что есть люди в городе, которых мы должны остерегаться, такие, как Аларих Зальцман.

Девушка вкратце рассказала братьям, что она подслушала раньше в доме Алариха.

— Он — не тот, за кого себя выдает, но я не знаю точно, кто он. Мы должны присмотреть за ним. Но так как я не могу появиться на людях, это нужно сделать вам. Аларих не должен догадаться, что вы его в чем-то подозреваете. — Елена прервалась, потому что Дамон быстро взял ее за руку.

Снизу, где начиналась лестница, раздался голос.

— Стефан? Ты там, наверху?

И кто-то еще добавил.

— Я думаю, что видел, как он поднимался сюда.

Было похоже на мистера Карсона.

— Иди, — прошептала Елена как можно тише Стефану, — ты должен быть настолько нормальным, насколько это возможно, чтобы остаться здесь, в Феллс-Черче. Со мной все будет нормально.

— Но куда ты пойдешь?

— К Мередит. Я объясню позже. Иди.

Стефан колебался, но затем начал спускаться вниз, крикнув:

— Я спускаюсь!

Но затем вернулся назад.

— Я не оставляю тебя с ним, — решительно сказал он.

Елена раздраженно всплеснула руками.

— Тогда идите вдвоем. Вы только что согласились работать вместе; теперь вы будете отказываться от своих слов? — добавила она для Дамона, который упорствовал.

Дамон пожал плечами.

— Хорошо. Еще одно — ты голодна?

— Я, нет. — Живот заурчал, и Елена поняла, о чем он спрашивал. — Нет, нисколько.

— Это хорошо. Но позже ты проголодаешься. Помни об этом. — Он обогнал Стефана вниз по лестнице, чувствуя на себе прожигающий взгляд.

Елена услышала голос Стефана в голове, когда они оба скрылись из виду:

«Я приду за тобой позже. Дождись меня».

Девушке было жаль, что она не может мысленно ему ответить. Она еще кое-что заметила. Голос Стефана был намного слабее, чем четыре дня назад, когда он боролся с братом. Начав думать об этом, она поняла, что он вообще не разговаривал таким способом до празднования Дня Основателей. Она была так запутана, когда проснулась у реки, что это даже не пришло ей на ум, но теперь она начала рассуждать здраво. Что произошло с ним, что сделало его настолько сильным тогда? И почему сейчас его Сила исчезала?

У Елены было время, чтобы подумать об этом. Она сидела там, в пустой хоровой комнате, в то время как люди внизу покидали церковь, и пасмурное небо медленно становилось все более темным. Она думала о Стефане и Дамоне, и она задавалась вопросом, правильный ли выбор она сделала. Она поклялась никогда не позволять им драться из-за нее, но эта клятва уже была нарушена. Была ли она действительно настолько безрассудной, чтобы попытаться помирить их, пусть даже временно?

Когда небо снаружи стало совсем черным, девушка осмелилась спуститься вниз по лестнице. Церковь была пуста, раздавались лишь отзвуки эха. Она не подумала о том, как она выйдет, но, к счастью, боковая дверь была заперта изнутри. Елена с благодарностью выскользнула в ночь.

Она не представляла себе, как хорошо оказаться снаружи и в темноте. Пребывание в здании вызывало ощущение, будто ее поймали в ловушку, и еще — дневной свет резал глаза. Это были самые лучшие ощущения: ничем неограниченная свобода и невидимость. Ее чувства обострились, радуясь пьянящему многообразию окружающего мира. Воздух был неподвижен, и множество ароматов витало в нем, и она могла ощутить запахи разных существ, копошащихся в ночи. Лиса копалась в чьем-то мусоре, коричневые крысы жевали что-то в кустах, ночной мотылек пытался привлечь другого мотылька своим ароматом.

Елене было достаточно просто добраться до дома Мередит, не выдав себя; люди предпочли остаться дома этим вечером. Но на месте она встала и посмотрела на великолепный сельский домик с закрытой верандой со страхом. Девушка не могла просто так подойти к двери и постучать. Действительно ли Мередит ждала ее? Разве не ждала бы она ее с наружи, если бы это было так?