Ярость

Страх в глазах продавца царапал душу, как осколки стекла. Джон прошел обратно через весь магазин, мимо телевизора, который так хотел иметь, и вышел, прежде чем успел сказать что-то, о чем потом будет жалеть.

Вместо того чтобы направиться домой, Джон перешел на другую сторону улицы и сел на лавочку рядом с автобусной остановкой. Он снял со стенда одну из бесплатных газет местной общины и просмотрел ее. На улице было четыре полосы для машин, но движение все равно было очень оживленным. Пользуясь газетой, как щитом, он следил за магазином, где Рэнделл вместе с коллегами-продавцами беседовал с людьми, которым следовало бы хорошенько подумать, прежде чем доверять этой братии свои жизни.

Справки о кредитоспособности, кредитные карты, баллы… Блин, он обо всем этом практически ничего не знал.

К остановке подъехал автобус, и водитель вопросительно взглянул на Джона.

— Едете?

— На следующем, — ответил Джон. И добавил: — Спасибо, брат.

Ему нравились водители автобусов МАРТА.[4] Они, похоже, никогда не торопятся делать поспешные выводы. Если ты заплатил за проезд и при этом не создаешь проблем, они по умолчанию считают тебя хорошим человеком.

Автобус тронулся, сзади у него с шипением вырвалась струя теплого воздуха. Джон перевернул страницу, а потом вернулся на первую полосу, сообразив, что так ничего там и не прочел. Он просидел на автобусной остановке два часа, потом еще час, отлучившись только раз, чтобы отлить позади какого-то заброшенного задания.

Продавец Рэнделл вышел в восемь часов. Он сел в ржавую «тойоту», сунул ключ в замок зажигания, и в вечерней тишине загремела самая несносная музыка, какую только Джону доводилось слышать. На улице стемнело еще час назад, но Рэнделл все равно не заметил бы Джона, даже если бы было светло, как днем. Парню на вид было лет семнадцать или восемнадцать. У него была своя машина, работа, за которую неплохо платили, и все его проблемы в этом мире сводились к наличию какого-то чудака с хорошей кредитной историей, который пытался наехать на него сегодня после обеда.

Из магазина вышел менеджер. По крайней мере, Джон решил, что это менеджер: мужик постарше, длинная прядь волос зачесана через лысину, желтоватая кожа и большая круглая задница, какая и должна быть у человека, который целыми днями только и делает, что сидит за своим столом и говорит всем «нет».

Дотянувшись до нижнего края проволочной решетки, мужчина опустил ее сверху на окна, закряхтев так громко, что это было слышно через улицу. Потом закряхтел еще раз, когда нагнулся, чтобы запереть замок на скобе, а после снова — когда разогнулся. С трудом выпрямив спину, он подошел к темно-серому «Форду Таурус» и уселся на водительское сиденье.

Джон подождал, пока тот пристегнет ремень безопасности, выставит зеркало заднего вида, потом включит заднюю передачу. Наконец, замигав белыми огнями, «таурус» сдал назад и выехал со стоянки, вяло тарахтя двигателем, словно это был электромобиль для гольфа.

Прошло десять минут. Пятнадцать. Полчаса. Джон поднялся, и на этот раз сам натужно застонал. Колени затекли, а задница болела от долгого сидения на холодной бетонной скамейке.

Прежде чем перейти улицу и подойти к магазину, он огляделся по сторонам. Цепи, закрывавшие переднюю дверь, и решетки на окнах были прочными, но Джон не собирался ничего взламывать и грабить. Вместо этого он направился к контейнеру для мусора с обратной стороны здания.

Камера наблюдения системы безопасности была направлена на задний вход, а подход к мусорному контейнеру был открыт и свободен. Джон отодвинул стальную дверцу, нарушив вечернюю тишину резким металлическим скрипом. Из железного контейнера пахнуло жуткой вонью, но ему приходилось сталкиваться с запахами и похлеще этого. Он принялся вытаскивать наружу небольшие черные пакеты, наподобие тех, которыми были выложены корзины для бумаг внутри помещения. Он действовал аккуратно, не рвал пакет, а осторожно развязывал каждый, потом завязывал тем же узлом и переходил к следующему. После получасового изучения мусорных отходов ситуация стала просто смешной. В пакетах для бумаг было достаточно информации — номеров социального страхования клиентов, их адресов, трудовых биографий, — чтобы организовать крупную аферу. Впрочем, искал Джон не это. Он не был аферистом, как не был и вором. Ему действительно нужна была информация, но только его собственная, и нашел он ее, разумеется, в последнем пакете.

Он наклонил бумагу со справкой о своей кредитоспособности в сторону фонарей службы безопасности, чтобы легче было читать.

Тот же номер социального страхования. Та же дата рождения. Тот же адрес предыдущего места жительства.

Джонатан Уинстон Шелли, тридцати пяти лет, был обладателем двух карточек «Мастер-Кард», трех «Виза» и еще карточки «Шелл Гэз». В качестве адреса был назван почтовый ящик с индексом 30316, указывавшим на то, что живет он где-то на северо-востоке Атланты — в районе законодательного собрания штата Джорджия, в нескольких милях от нынешней комнаты Джона в ночлежке на Эшби-стрит.