Ярость

Матату шел первый и получил пулю в живот. Это меня очень рассердило, и я пошел за бандитами со своим старым .577. До реки было пять миль, они бежали так, будто за ними гнались черти, но я уложил двух последних в воде раньше, чем они смогли добраться до зимбабвийского берега. Когда я повернулся, за мной стоял Матату. Маленький засранец пять миль бежал за мной с вываливающимися из брюха кишками.

Лицо маленького ндоробо по другую сторону костра озарилось, когда он услышал свое имя, и Шон сказал ему на суахили:

– Покажи bwana makubaновую пуговицу у тебя на животе.

Матату послушно приподнял рваную рубашку и показал Шасе страшный шрам на животе от пуль из «АК-47».

– Ты глупый засранец, – строго сказал ему Шон. – Бежал за мной с дырой в пузе, вместо того чтобы лечь и умереть, как полагается. Ты ужасно глуп, Матату.

От удовольствия Матату заерзал.

– Ужасно глупый засранец, – гордо подтвердил он. Он знал, что это высшая похвала, произнесенная божеством, какой он может удостоиться.

* * *

Шаса еще упаковывал свои книги и картины для переезда в Лондон, а Гарри и Холли уже переселились в Вельтевреден.

– Меня не будет не меньше трех лет, – сказал Шаса. – Вернусь, тогда и поговорим. Но, думаю, я сниму себе квартиру в городе. Мой старый дом теперь слишком велик для меня.

Холли была беременна и уговорила Сантэн остаться помочь ей «до рождения ребенка».

– Холли – единственная женщина, которую мама может терпеть ближе полумили от своего постоянного жилища, – сказал Шаса Гарри, когда женщины вдвоем начали планировать перестройку детского крыла.

* * *

Любовная связь Изабеллы с Лотаром Делареем пережила бурные месяцы следствия по делу смерти Мозеса Гамы.

Специальная комиссия оправдала бригадира Лотара Деларея, вынеся вердикт «невиновен». Местная англоязычная и международная пресса глумилалась над этим вердиктом, и на особой сессии Ассамблеи Организации Объединенных Наций была принята резолюция, предусматривающая обязательные санкции против Южной Африки; впрочем, как и следовало ожидать, в Совете Безопасности на эту резолюцию было наложено вето. Зато в стране репутация Лотара необычайно укрепилась, и африкандерская пресса представляла его избранным героем.

Неделю спустя после вынесения вердикта Изабелла проснулась в своей роскошной спальне в Сэндтоне и обнаружила, что Лотар, уже одетый, стоит над кроватью и смотрит на нее с таким глубоким сожалением, что она, сразу придя в себя, быстро села; розовая простыня упала до талии.

– Что случилось, Лотти? – воскликнула она. – Почему ты уходишь так рано? Почему так на меня смотришь?

– В округе Дорнберг предстоят дополнительные выборы. Это одно из абсолютно надежных мест. Партийные организаторы предложили его мне, и я дал согласие. Я ухожу в отставку – из полиции в политику.

– Замечательно! – воскликнула Изабелла и протянула к нему руки. – Я выросла среди политиков. Из нас получится отличная команда, Лотти. Я буду замечательно тебе помогать – вот увидишь!

Лотар оторвал взгляд от ее обнаженной груди и не попытался коснуться ее. Изабелла опустила руки.

– В чем дело?

Выражение ее лица изменилось.

– Я возвращаюсь к своему народу, Белла, – спокойно сказал он. – Назад к моему Volk’у и моему Господу. Я знаю, чего хочу. Хочу когда-нибудь добиться успеха там, где не получилось у отца. Мне нужен пост, который почти был у него в руках, и жена из моего народа. Хорошая африкандерская девушка. Я уже ее выбрал. И ухожу к ней. Мы должны расстаться. Спасибо, Белла. Я тебя никогда не забуду, но… Все кончено.

– Убирайся, – сказала она. – Убирайся, и чтоб духу твоего здесь не было!

Он мешкал, и ее голос перешел в крик:

– Убирайся, сволочь! Пошел вон!

Он вышел из спальни и неслышно закрыл за собой дверь, а Изабелла схватила со столика у кровати графин с водой и швырнула его в дверь. Графин разбился, а она упала на кровать и заплакала.

Проплакала она весь день, а вечером пошла в ванную и наполнила ванну горячей водой. На полке рядом с ее косметичкой Лотар оставил пачку бритвенных лезвий, и Изабелла развернула бритву и поднесла к глазам. Лезвие выглядело очень опасным, свет блеснул на его краю, но Изабелла поднесла его к запястью. Бритва ужалила, как скорпион, и Изабелла отдернула руку.

– Нет, Лотар Деларей, я не доставлю тебе такого удовольствия, – сердито сказала она, бросила лезвие в раковину и вернулась в спальню к телефону.

Услышав голос отца, она задрожала от того, что чуть не сделала.

– Я хочу домой, папа, – прошептала она.

– Я вышлю за тобой самолет, – немедленно ответил Шаса. – Нет, дьявольщина, я сам прилечу.

Она ждала его на полосе и бросилась к нему в объятия. На полпути к Кейптауну он коснулся ее щеки и сказал:

– Мне нужна официальная хозяйка «Высокого вельда». – Так называлась резиденция посла в Лондоне. – Я даже готов пересмотреть твое жалованье.

– О папочка! – сказала она. – Почему другие мужчины не такие, как ты?

* * *

Якобуса Стандера повесили в Центральной тюрьме Претории. Когда извещение о смерти появилось на воротах тюрьмы, там ждали Сара Стандер и ее муж.