Ярость Антея

Бежим по проброшенной между путей решетчатой дорожке для путевых обходчиков. Она такая же узкая, как тоннельная, только идет на одном уровне, не вынуждая нас прыгать по лесенкам и натыкаться на все подряд. Невысокие, чуть выше колен, перильца ограждают дорожку справа и слева, а сама она гудит под ногами, выдавая наше присутствие всей окрестной нечисти. Вряд ли наш топот не слышен за шумом водоворота. Его мерный рев, конечно, силен, но не настолько, чтобы полностью заглушить гремящие по металлу шаги семерых взрослых человек. По крайней мере, под мостом нас наверняка слышно отменно.

Пялиться по сторонам некогда – мы смотрим вперед и только вперед. Однако нельзя не отметить ряд перемен, произошедших в городе со вчерашней ночи. В уцелевших зданиях по-прежнему горят и мерцают на все лады окна, но «бешеного железа» на улицах больше не видать. Впрочем, с устранением нами этой угрозы Новосибирск отнюдь не стал выглядеть спокойнее. Теперь роль главного пугала «Кальдеры» взял на себя Бивень, который в свете происходящих с ним метаморфоз успел побывать сегодня Поющим, Громыхающим, Молчащим и Дырчатым. Два последних определения присущи ему и поныне, а к ним добавилось еще одно, напрочь затмившее собой остальные.

Сверкающий.

Черный конус продолжает вращаться со скоростью секундной стрелки, и из сотен его отверстий бьют во все стороны белые световые потоки. Они похожи на старинные люминесцентные лампы диаметром с просверленный в базальтовой колонне излучатель – то есть около полуметра. А длина каждого потока равна, судя по всему, радиусу «Кальдеры» – двадцать километров. И эта раскинувшаяся на весь город мегахренотень еще и движется по кругу! Зрелище, доложу я вам, впечатляющее настолько, что хоть билеты на него продавай. Особенно примечательно, что лучи пронизывают насквозь здания и прочие препятствия, как будто те представляют собой не материальные объекты, а миражи. Из чего следует, что никакой это не свет, как могло показаться нам сразу по выходе на мост, а концентрированные формирования Mantus sapiens, нацеленные в стену «Кальдеры».

– Господи помилуй! – восклицает Ефремов, завидев расчерченные белыми лучами небеса, и спотыкается от неожиданности. Но не падает, ибо вовремя пойман за шиворот бегущим следом Дросселем. – Я, конечно, подозревал, что ее будет много, но чтобы столько! И какая чудовищная концентрация наночастиц в потоке! Тот, что вырывался из скважины у меня на буровой, был толщиной с карандашный стержень и не различим глазом, а эти, гляньте, белы, как молоко, и даже фосфоресцируют! Однако спешу вас обрадовать: раз до сих пор все тихо, значит, Финальное Слово еще не сказано, энергетические лучи не пульсируют и глобальное окаменение не началось.

– Здорово! – бросает на ходу Ольга. – Только музыки дьявольского варгана нам сейчас для полного счастья недостает!.. А что будет, если мы вдруг угодим под такой э-э-э… непульсирующий луч?

– Надо думать, отделаемся легким испугом, – отвечает академик, двигаясь трусцой следом за Кленовской. – Ведь до этого разумная мантия уже не однажды всех нас пронизывала. А Тихон даже пересек безо всякой защиты туманный барьер, где плотность наночастиц, уверен, ненамного меньше, чем в каждом из этих радиальных потоков.

– Черта с два я советовал бы тебе, брат, проверять на практике эту теорию! – подает голос Скептик. – Пульсирует мантия, не пульсирует – мало ли? По мне, уж если глобально каменеть, так с остальным миром, а не впереди планеты всей.

На самом деле братец и мы зря беспокоимся. Мост и набережная расположены ниже основания Бивня, поэтому те лучи, которые бьют из нижнего ряда его отверстий, проносятся высоко над нашими головами. И если он не изменит вдруг угол наклона, досрочное окаменение нам не грозит. Да и на том берегу вроде бы тоже. Я успеваю заметить, как от высотки, через которую только что прошел поток наночастиц, отвалился кусок облицовочной панели, попутно разбивший оконное стекло под ним. Чего явно не случилось бы, обратись это здание в монолит. А такой огромный луч сделал бы это запросто, не отличайся его свойства от приснопамятной Кольской аномалии.

И все равно, то, что творится сейчас в городе, пугает меня несмотря ни на какие утешения. Тьма, располосованная длинными прямыми просветами… Знакомая картина, не правда ли? Естественно, ведь это фон последнего Эдикова рисунка! Вторая деталь, узнанная мной на нем после моста. Она же – последняя деталь, встреча с которой наяву еще не гарантирует, что пророчество свершится. Такое случится, когда между ним и реальностью будет три и больше связующих элемента. И я до сих пор не выяснил, как это предотвратить. Но когда выяснять? Я угодил в натуральную вилку между Сурком и этим предсказанием и теперь ничего не могу поделать. Просто опять плыву с товарищами по волнам бурного потока событий. И чем дальше он всех нас уносит, тем становится яснее, что нам из него уже не выплыть.