Ярость Бури

Снаружи в пещеру проникал слабый свет, но разглядеть хоть что-то можно было только благодаря заклинанию Тиранды, которое по-прежнему действовало. Тусклый свет, кажется, еще сильнее встревожил Эраникуса.

– Как странно. В это время суток небеса должны быть светлее, – пробормотал он и на мгновение закрыл глаза. Вдруг выражение лица дракона ожесточилось. Он посмотрел на путников и сказал: – Не стоило вам здесь оставаться! Я только что видел, что творится снаружи. Солнечный свет померк, но вовсе не из-за облаков, а из-за тумана, которого и быть-то не должно! Это противоречит законам природы. Я чувствую… Чувствую, что Кошмар теперь гораздо ближе, чем раньше!

Зеленый дракон почти не упоминал истинное название своего родного дома, придуманное еще в незапамятные времена, ведь для него Изумрудный Сон с недавних пор превратился в страшное место.

Не упоминал Эраникус и о судьбе своей супруги Изеры, и это особенно тревожило Бролла. Тем не менее, несмотря на то, что зеленый дракон явно беспокоился о своей королеве, сопровождать их в Ясеневый лес он отказывался. Все четверо яростно спорили об этом целую ночь.

Эраникус по-прежнему скрывался под личиной эльфа, как будто боялся, что, стоит только принять истинный облик, и порча вновь укоренится в нем. Дракон множество раз просил их уйти, но ни одна угроза не действовала на друида и верховную жрицу. Обоим было очевидно, что раз Изумрудному Сну угрожает столь страшная опасность, им просто необходима помощь того, кто ориентируется в этом мире гораздо лучше Бролла. К счастью, Эраникус по неясным причинам не собирался причинять им вреда.

– Я проявил немалое терпение! – прорычал дракон, отворачиваясь. – Уходите, пока я не применил заклинание и не вышвырнул вас силой!

– Ты мог сделать это множество раз, – заметил Бролл, – но все же не стал.

– Не стоит принимать мои страдания и сожаления за слабость! – огрызнулся Эраникус. – Я совершил страшное зло, однако моему терпению есть предел.

Лукан, прислушивавшийся к разговору, никак не мог избавиться от дурного предчувствия. Сама суть спора находилась за пределами его понимания, однако он прекрасно осознавал, что положение стремительно ухудшается и, как бы не хотелось это признавать, был к этому причастен.

Несчастному картографу очень хотелось тишины и покоя хотя бы ненадолго, и в какой-то момент он все-таки поддался этому желанию. Пока ночные эльфы спорили не с кем-нибудь, а с самим драконом (подумать только), Лукан решил отойти, но не слишком далеко. Просто посидеть спокойно, вот и все.

Эраникус загородил путь, которым они сюда пришли, поэтому Лукан направился в противоположную сторону. Он выбрал направление случайно, надеясь только, что проход окажется достаточно длинным и позволит укрыться от вездесущего шума. С каждым шагом Лукану все сильнее хотелось оказаться подальше отсюда.

Он не обладал такими же выдающимися способностями к скрытности, как друид или верховная жрица, но все же сумел покинуть зал незамеченным. Дыша свободнее, Лукан побрел вперед по узкому неровному проходу.

Однако голоса все не смолкали. Тогда человек, недовольный результатом, сделал еще несколько шагов. Звуки горячего спора превратились в отдаленный шум, но и этого оказалось недостаточно.

Здесь было темно за исключением тусклого луча, пробивавшегося откуда-то спереди. Только с его помощью и можно было разглядеть хоть что-то.

Лукан инстинктивно двинулся к источнику света и наконец отыскал выход. Снаружи было едва ли светлее. Внутрь пещеры, словно призрачные щупальца, проникал туман. Однако Лукан, несмотря на смутное беспокойство, решил идти дальше. Вряд ли что-то случится, если он сделает один шаг вперед, правда? Ведь в случае опасности всегда можно вернуться!

Эти доводы убедили Лукана, и он покинул пещеру. Впереди раскинулись смутные пейзажи, которые сперва напомнили ему первозданную красоту Изумрудного Сна. Это место много лет являлось Лукану в грезах, но, стоило попасть туда, как восхищение сменилось ужасом.

И все же его радовала возможность подышать свежим воздухом после целой ночи, проведенной в пещере.

«Побуду тут всего минутку, – пообещал себе Лукан. – Может… Может, к тому времени, как я вернусь, они уже решат, что делать?»

Впрочем, добираться до Ясеневого леса у него не было ни малейшего желания. Лукан уже успел понять, что это место каким-то образом связано с Изумрудным Сном. Он так и не рассказал ночным эльфам, что каждый раз, соприкасаясь с миром, который дракон по праву называл Кошмаром, чувствовал, что как будто бы укрепляет связь между этим страшным местом и Азеротом. Все связанное с Изумрудным Сном вызывало в Лукане живой отклик.