Ярость Бури

Прежде Изумрудный Сон являл собой образ девственной природы Азерота, куда не ступала нога ни человека, ни ночного эльфа. Даже холмы и горы, нетронутые эрозией, имели здесь идеальную форму. На равнинах и возвышенностях росла высокая трава и прекрасные деревья. Животные ничего не боялись и жили в мире. Изумрудный Сон казался друидам раем.

Но чудовищный пейзаж, раскинувшийся перед путниками, можно было назвать лишь одним словом, тем самым, которое предпочитал использовать Эраникус – Кошмар.

Землю покрывал влажный, пузырящийся гной, а красивейший изумрудный оттенок исчез из цветовой гаммы этого мира и сменился болезненным цветом гниения. Тут и там виднелись искореженные подобия деревьев с черными заостренными листьями, раздувшимися от клейкого сока. По покрытой струпьями коре ползало какое-то маленькое черное насекомое, которое то и дело останавливалось, чтобы отведать тягучего, резко пахнущего сока, выделявшегося из трещин на стволе.

– Храни нас Кенарий… – хрипло произнес друид.

Он, все еще не веря своим глазам, сделал шаг вперед и, услышав хруст, опустил взгляд.

На земле буквально кишели черно-зеленые скорпионы, извивающиеся многоножки, тараканы размером с палец, пауки величиной с кулак и прочие гады. Сделав шаг, Бролл раздавил нескольких из них, и теперь подошва его сандалии была покрыта их вязкими, липкими внутренностями.

– Они повсюду, – выдохнула Тиранда, – вся земля, куда ни посмотри, покрыта насекомыми…

– Это ненадолго, – уверенно сообщил зеленый дракон.

Эраникус вновь выдохнул. На этот раз из его пасти как будто вырвалось пламя. Ночные эльфы услышали громкий треск, с которым сгорали тысячи насекомых. От этого звука содрогнулся даже могучий дракон.

Земля обуглилась. Эраникус удовлетворенно кивнул.

Но вдруг среди обугленных насекомых что-то зашевелилось. Из хитинового панциря сожженного таракана появились членистые ноги, и не менее отвратительная тварь заняла место своего предшественника.

К ужасу всех троих путников, то же самое случилось с трупом каждого насекомого! На месте тех, кого уничтожил Эраникус, появлялись новые порождения Кошмара.

Призрачные щупальца тумана извивались, словно декорация к чудовищной сцене, как будто пытаясь вновь осквернить только что очищенный воздух. Эраникус еще раз выдохнул изумрудное пламя, и туман рассеялся, но лишь на мгновение.

– Это ужасно… – сказала верховная жрица, без особого успеха пытаясь обойти насекомых.

Каждый ее шаг все равно сопровождался отвратительным хрустом и не менее противным звуком, с которым вытекали из хитинового панциря внутренности. Но хуже всего было то, что как только Тиранда делала следующий шаг, погибшие насекомые начинали возрождаться.

– И это лишь начало, – пробормотал Эраникус. В этом страшном месте даже его глаза сияли не так ярко. – Я чувствую, что Кошмар набрал силу, и все гораздо хуже, чем я мог себе представить.

Вдруг все трое заметили движение на самой границе тумана – едва различимые фигуры, очертания которых было почти невозможно уловить.

– Опять сатиры, – сказала Тиранда.

Эраникус ничего не ответил и только снова выдохнул. Изумрудное пламя окутало призрачные фигуры, которые стояли ближе всего. Они горели точно так же, как и отвратительные насекомые под ногами.

Вот только сразу после этого троих путников едва не оглушили полные страдания и мольбы вопли. Зеленый дракон, пораженный таким эффектом, немедленно прекратил атаку, а Бролл с Тирандой зажали уши. Эти крики издавали не чудовища.

– Да простит меня Изера! – с трудом произнес Эраникус, как только туман растворился, и перед ним возникли тела жертв.

На земле лежали те, кто некогда были ночными эльфами, людьми, орками, дворфами – словом, представителями смертных народов Азерота. После беспощадного нападения от них остались лишь обугленные тела, продолжавшие подергиваться в ожидании помощи или же того, кто положит конец их страданиям.

Бролл и Тиранда, не обращая внимания на насекомых, бросились к ближайшей жертве. Эраникус же остался на месте, не в силах оправиться от ужаса.

– Спящие, – догадался Бролл. – Это спящие!

– С тем же успехом, я мог бы добраться до каждого из них и на Азероте. Встать над их кроватями и выдохнуть огонь! – прорычал Эраникус. – Не в силах проснуться, спящие страдали бы так же сильно, как и сейчас!

– Но ты ведь не знал, – возразил друид. – Ты…

Хрупкий скелет, оставшийся на месте ночного эльфа, над которым склонился Бролл, пошевелился.

Почерневшая рука, лишенная плоти, вцепилась в его запястье, а череп с пустыми глазницами приподнялся.

После этого ужасающий труп вновь мучительно вскрикнул и крепче ухватился покалеченными пальцами.

Бролл изо всех сил потянул руку на себя.

– Я не могу освободиться!

Тиранда приготовилась было метнуть глефу, но вдруг замешкалась и начала молиться, вместо того чтобы напасть.

Вопль стих, и скелет растворился в воздухе.

Но другие жертвы вдруг очнулись и стали мучительно кричать. Тиранда, не прекращая молиться, вытянула руку, распространяя милость своей богини вокруг так далеко, сколько хватало глаз.