Ярость валькирии

Покончив с формальностями, Навоев спрятал удостоверение и сообщил, что хочет допросить супругов в связи с найденным во дворе трупом, и первым Валерия.

Тогда-то Юля, прекрасная и сердитая, облаченная в длинный, до пола, халат, и произнесла эту исполненную негодования фразу. Возможно, ее тон и взгляд смутили бы кого-то иного, не столь искушенного, но Навоев был тертым калачом, а Миронов тем более, знал Юлию слишком давно, чтобы реагировать на ее недовольство.

— Юлия Владимировна, мне непонятно, почему вы так осерчали? — сказал Навоев бесцветным, как зимнее утро, голосом. — Есть такое понятие, как оперативно-следственные мероприятия. Уж кому-кому, а вам должно быть хорошо известно, что это такое.

— Я не с вами разговаривала! — огрызнулась Юля.

— А я, как понимаете, говорю с вами. И теперь, когда мы поговорили, вы позволите задать вашему супругу несколько вопросов?

— Валера, молчи! — быстро сказала Юля. — Я мигом адвоката выдерну!

— Это ваше право! — едва заметно улыбнулся Навоев. — Только я не собирался выходить за рамки простой беседы. Если вы желаете вызвать адвоката, давайте побеседуем уже у меня в кабинете.

Все это время Валерий, заложив руки за спину, раскачивался с пятки на носок и молчал. Но последняя фраза Навоева ему явно не понравилась. На скулах выступили желваки, а глаза враждебно блеснули. Тем не менее он решительно сказал:

— Юля, иди к себе.

— Никуда я не пойду! — ответила она и с отвращением посмотрела на Кирилла.

На ее лице читалось все, что она думала по этому поводу, но строгий взгляд мужа не сулил ничего хорошего. Юля промолчала, лишь нервным движением откинула черные пряди волос назад. Халат на груди слегка разошелся, и она торопливо запахнула его. Валерий, прищурившись, смотрел на непрошеных гостей.

«Черт побери! — почти с восхищением подумал Кирилл. — Сколько ему? Сорок пять? Сорок семь?» Беликов был старше жены лет на пятнадцать и при этом выглядел, словно только что выиграл чемпионат мира по теннису. Неудивительно, что Быстрова вышла замуж за Валерия, и не прогадала. Рядом с ним ее хищная восточная красота расцвела еще ярче. Мужчины такие пока существуют, но как исчезающий вид. Они имеют вкус к женщине, что совсем не то же самое, что разбираться в женщинах. Разбираться — это низменно и пошло. Иметь вкус — большая роскошь, искусство в себе. И это ясно читается не столько в самом мужчине, сколько по женщине, которая с ним рядом. Особенно если есть возможность наблюдать за парой во времени. И так уж сложилось, что Кирилл не только наблюдал, но и сравнивал, и даже немного завидовал.

Но ослепительная внешность жены и мужественный облик ее супруга абсолютно не волновали капитана юстиции Навоева.

— Послушайте, я ведь вас и задержать имею право, — лениво сказал он. — Уж поверьте, у меня для этого есть все основания! Вас, конечно, выпустят, чего там? Но времени потратим уйму! Быть может, Валерий Яковлевич, все-таки сядем рядком да поговорим ладком?

— Давайте поговорим! — кивнул Валерий. — Надеюсь, на явку с повинной вы не рассчитываете?

— Нужен ваш паспорт! И куда-нибудь присесть.

— Юля, принеси документы! — бросил коротко Беликов и жестом указал на гостиную. — Проходите!

Они проследовали за Валерием. Кирилл столкнулся в дверном проеме с Юлей. Она ткнула его локтем под ребра, и он мигом пропустил ее вперед. А она, с гордо поднятой головой, с сердитым прищуром глаз и сжатыми в тонкую полоску губами, продефилировала в глубь комнаты к изящному секретеру на изогнутых ножках и достала из ящика паспорт.

— Ваш тоже понадобится! — буркнул Навоев.

Он пристроился на стуле возле белого овального стола и провел по его поверхности пальцем, словно проверял на пыль. Юля сердито фыркнула, достала второй паспорт и швырнула оба на стол. Книжечки цвета бордо скользнули по столешнице и улеглись прямо в руки Навоева. Илья Борисович как ни в чем не бывало открыл их и стал переписывать данные. Кирилл в это время стоял у дверей, подпирая косяк, и оглядывал комнату.

В этой квартире он побывал не так давно, но ее интерьер кардинально развернулся в сторону роскоши. Четкая и максимально простая геометрия хай-тека сменилась великолепной классикой. Вместо обоев — венецианская штукатурка. Темный паркет исчез, уступив место серебристому, из бука. Прежде двухцветный потолок в ожерелье из галогеновых светильников преобразился в идеально белый. По центру его висела шикарная люстра из разноцветного муранского стекла. Но не было видно рыжего кота, который когда-то следовал за хозяевами из комнаты в комнату и с презрением посматривал на гостей. Кирилл слышал, что любимый Юлин Самсон недавно умер от болезни. Она прорыдала несколько дней, после чего навсегда отказалась заводить животных. И только белый какаду косился черным глазом на гостей и возбужденно что-то бормотал и посвистывал в клетке.

— Валерий Яковлевич, в каких отношениях вы находились с Марией Сотниковой? — сразу взял быка за рога Навоев, которого интерьер интересовал лишь как совокупность объектов для обыска.