Яростный поход. Танковый ад 1941 года

На предельной скорости Т-28 промчался по улицам Минска, давя гусеницами вражеских солдат, тараня тягачи и автомобили. Экипаж блестяще воспользовался фактором внезапности. Тараня вражеские грузовики, давя немецкую пехоту в кровавую кашу, уничтожая противника огнем пушки и пулеметов, советский танк вершил суровое правосудие на улицах Минска. Отважный экипаж Т-28 уничтожил группу немецких солдат и грузовик на улице Ворошилова, колонну мотоциклистов на улице Ульянова. Передавил, уничтожил и рассеял пехоту и технику противника на улице Янки Купалы и в парке имени Горького. Мощная 76-миллиметровая пушка и четыре пулемета создавали вокруг танка сплошную завесу огня. В условиях плотной городской застройки это качество трехбашенного танка оказалось решающим. Фактически Т-28 со своим вооружением на несколько десятилетий предвосхитил систему «хантер-киллер» современных танков!

Истратив боеприпасы, танк стал выходить из города и был остановлен только на восточной окраине Минска огнем противотанковой батареи. Майор Васечкин погиб, уже выбравшись из горящей машины. Водитель — старшина Дмитрий Малько, сумел покинуть танк и пробраться через линию фронта к своим. После войны за этот бой он был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Командир пулеметной башни № 3 курсант Николай Педан попал в плен и был освобожден только в 1945 году. Заряжающий курсант Федор Наумов был местными женщинами спрятан в подполе, после чего пробрался к партизанам. Последний курсант из экипажа — Александр Рачицкий пропал без вести…

Однако несмотря на мужество и героизм танкистов, участь большинства Т-28 в первые дни войны мало чем отличалась от участи другой техники, состоявшей на вооружении войск приграничных округов. Практически все Т-28, танки новых типов, были потеряны в первые два месяца войны от поломок и боевых повреждений.

* * *

Ну а сейчас в охваченном огнем Остроге средние танки Т-28 воевали на улицах города. Их пулеметы не подпускали вражескую пехоту и не давали возможности вести прицельный огонь расчетам противотанковых пушек. Маневрируя, своим сосредоточенным огнем они прикрывали «Клим Ворошилов-1» лейтенанта Горелова.

Николай охрип уже, выкрикивая команды в ларингофон танкошлема и оглох от постоянного грохота танковой пушки и прилетающих в броню ответных снарядов. Но его экипаж продолжал яростно сражаться.

На КВ-1 вышли сразу два угловатых серых Pz.Kpfw.III Ausf.G с 50-миллиметровыми пушками. Одиннадцатая танковая дивизия — намалеванные белым «призраки» с мечами зловеще ухмылялись с бортов немецких танков, не предвещая ничего хорошего.

— Это мы еще посмотрим! Сто немытых вам за шиворот! — зло выругался Горелов и пнул сидящего ниже механика водителя: — Короткая! Башнер, бронебойным — огонь!

— Есть огонь! — отозвался меткий «сын степей», — уши заложило от грохота орудия Л-11, несмотря на наушники танкошлема.

Танки разделяло метров двести, и в обзорную панораму Николай увидел, как его 76-миллиметровая болванка влупила прямо в бронированную маску короткоствольной пушки, заклинив ее!

Но тут и в ответ прилетело со второго «панцера»! По броне башни словно ударило гигантской кувалдой. У Николая Горелова все поплыло перед глазами, уши забило как будто ватой, но лейтенант взял себя в руки.

Могучий «Клим Ворошилов» практически не пробивался из немецких танковых пушек: немецкий 50-миллиметровый подкалиберный снаряд танковой пушки KwK 39 L/42 пробивал борт КВ с дистанции триста метров, а лоб корпуса — только с дистанции в сорок метров. И то — если очень сильно повезет.

Противотанковая артиллерия также была малоэффективна: так, бронебойный снаряд 50-миллиметровой противотанковой пушки Pak-38 позволял поражать «Клим Ворошилов» на дистанции только меньше пятисот метров, да и то — в благоприятных условиях.

Но удары снарядов, да еще и практически в упор, все же были ощутимы, особенно для экипажа. Наводчик Кайтар Ибрагимов невольно оперся рукой о бронированную стенку башни, чтобы сохранить равновесие. И в это время как раз пришелся удар немецкого снаряда! Казах вскрикнул и прижал раненую руку — она на глазах распухала! Обычно спокойное восточное лицо «сына степей» исказила гримаса боли. Ибрагимов сполз со своего сиденья на пол боевого отделения, скорчившись от боли и неслышно вопя в реве двигателя и грохоте выстрелов.

Заряжающий очумело тряс головой — и ему досталось. Из носа текла кровь.

«Клим Ворошилов» снова содрогнулся от удара немецкого снаряда. Не выдержав сотрясения, заглох мотор, остановилось пламенное сердце сталинского богатыря.

Снизу, из отделения управления, раздался забористый мат старшины Стеценко, пытавшегося завести дизель. Пуск двигателя на КВ-1 обеспечивался стартером СТ-700 мощностью пятнадцать лошадиных сил или сжатым воздухом из двух резервуаров емкостью пять литров каждый. Они размещались в боевом отделении машины. Но пока вся эта машинерия помогала мало.

Вот черт, как же не вовремя он заглох, да еще вдобавок контузило башнера и заряжающего! Жизнь всего экипажа повисла на волоске.

— Мужики! Все живы?