Яростный поход. Танковый ад 1941 года

Он давно, еще когда совсем еще юным трактористом пахал донецкую степь, представлял свой первый танковый бой. Уже тогда Коля Горелов мечтал стать танкистом. Потом — срочная служба, разумеется в танковых частях, на «старичке» механизированных войск РККА — МС-1. Николай Горелов освоил механиком-водителем «Малый сопровождения», потом легкий пулеметный танк БТ-2, пересел на «пушечный» — БТ-5. Прямо из армии, по комсомольскому набору Горелов поступил на курсы младших командиров. Учеба пытливому донецкому парню нравилась, это отмечали и командиры. И уже скоро одним из первых на курсе Николай Горелов получил два «кубаря» на петлицы — офицерское звание лейтенанта.

Три тяжелых танка подъехали к рубежу атаки. Здесь уже расположился батальон пехоты четыре танка БТ-5 и два бронеавтомобиля БА-10.

Солдаты с интересом и определенным воодушевлением глядели на «сухопутные крейсеры Сталина». Грозный вид «героев» многочисленных парадов вселил уверенность в пехоту.

Чуть притормозив, три тяжелых танка с ходу пошли в атаку.

Лейтенант Горелов не отрывал напряженного взгляда от окуляров прицела, каждую минуту готовый открыть огонь по замаскированному орудию или танку противника. Но на то она и маскировка, чтобы скрывать вражеские силы — ничего лейтенант пока еще не увидел.

Выехав на берег реки, командирский Т-35 остановился. Глухо грохнула 76-миллиметровая пушка главной башни — еще и еще. Головному танку вторили и два других «сухопутных броненосца». Это танкисты били по огневым точкам немцев, засевших в хуторе на том берегу.

Внезапно по башне и правому борту ударило — словно кто-то бросил пригоршню камней. Это били из хутора пулеметы. Эх, сейчас бы тоже — грохнуть осколочно-фугасным, да так, чтобы вражеской пехоты пятки засверкали! Но, во первых — не видать ничего. А во-вторых, для Горелова главные цели — противотанковая артиллерия и танки противника.

Николай как будто бы командовал легким танком БТ-7 или Т-26 и сам частенько решал, по кому и когда в секторе огня стрелять.

И если впереди по ходу движения или в секторе обстрела передней пушечной башни вдруг появлялся вражеский танк, то Горелов должен был подбить его в первую очередь. То же самое — если в поле зрения прицела попадала противотанковая пушка. Огонь по ней до полного уничтожения.

А вот насчет пехоты или пулеметной огневой точки, то тут Горелов уже должен был доложить капитану Корчагину и получить указания от него. Если же командир экипажа по какой-то причине не слышал доклада, то лейтенант Горелов должен был помочь навести на вражескую пехоту своего пулеметчика или пулеметчика-механика старшины Стеценко в башне № 3. Только в крайнем случае разрешалось бить из «сорокапятки» по пехоте осколочно-фугасными снарядами.

По броне ударило — словно молотком по пустой бочке. Противотанковое орудие! Где?! Лейтенант Горелов развернул башню и увидел вспышку орудийного выстрела. Получай! Николай нажал на спуск, «сорокапятка» коротко рявкнула и выплюнула из затвора блестящую дымящуюся гильзу.

И только отправив свой первый снаряд во врага, Николай Горелов осознал вдруг, что война началась.

ГЛАВА 2 Panzer, vorwärts! [4]

Небо на востоке светлело, занималась заря нового дня — судьбоносного для Третьего рейха и для сотен тысяч доблестных немецких солдат. Солнце восходило под аккомпанемент гула и грохота орудийной канонады. С 3.15 утра пятьдесят артиллерийских батарей всех калибров обрушивали на советский берег тонны смертоносного металла и взрывчатки. А с неба слышался гул сотен бомбардировщиков. Для немецких солдат это было сродни увертюре к величественной опере разрушения. Vorwärts nach Osten!

Хотя многие из них, особенно офицеры, пребывали в недоумении: ведь они нападали на союзника, огромную страну, которая успешно и плодотворно сотрудничала с Третьим рейхом в военно-технической области. В Казани немецкие офицеры-танкисты вместе с советскими коллегами получали навыки вождения боевых машин. Там же и испытывались «первенцы Панцерваффе»: Grosstraktor и Leichttractor, которые тракторами, по правде сказать, и не были. В этом танковом центре учились такие именитые в будущем офицеры танковых войск Третьего рейха, как Риттер фон Тома, генерал танковых войск, в 1942 году — командующий германским Африканским корпусом. Иозеф Гарпе — генерал-полковник, командующий 4-й танковой армией. Вильгельм Биттрих — обергруппенфюрер, командир 2-го танкового корпуса СС.[5]

Однако приказ есть приказ. Ordnung und disciplinen! И танкисты, как и все остальные солдаты, не задавали вопросов.

Не задавал вопросов и Дитрих Шталльманн, молодой оберлейтенант, командир танковой роты. Был он голубоглаз, пшеничного цвета волосы пострижены под уставный «полубокс», нос орлиный с горбинкой — просто как на плакате пропагандистском. Только портил всю эту агитационную красоту уродливый вертикальный шрам через всю правую половину лица. А достался он молодому лейтенанту от поляков в тридцать девятом году.