Ясень

Легче сказать, чем сделать. Мэннор с натугой переставил на стол несколько окованных железом коробов, отодвинув подсвечник с оплывшей свечой и охапку долговых палочек, схваченных кожаным ремешком с биркой. Сел на освободившийся ларь. Рядный начальник же ворковал над выставленной на подоконник клеткой с голубями, подсыпал пшено, оглаживал потрепанные перья. Насколько Мэннору было видно из-за широкой спины старейшины, голуби были из лучших — с мохнатыми лапами и широкими крыльями. Довольные лаской, они громко гулькали в ответ.

— Ты почто менялу бил, сынок?

Мэннору захотелось выругаться.

— Что, нажаловался уже?

— Добрые люди сказали. Сам-то не захотел. Ты у нас птица высокая.

— Повыдирать бы языки этим "добрым людям".

Берут захлопнул дверцу клетки и повернулся к купцу:

— От добрых людей добрая польза, — рядный начальник вытянул из охапки палочку и стал ногтем водить по зарубкам. — Девка-бес, эта твоя сегодняшняя.

— Она не моя.

Берут хохотнул горлом.

— Ну, и дурак. К такой — и мертвец в постель полезет.

— Ты меня за этим позвал? — Мэннор встал.

— Да неужто не любопытно, кто она и откуда?

— Любопытно.

— Это — Тари из рода Эстара Тулейского. Когда его отравили в день свадьбы, якобы по приказу Незримых, род пришел в упадок. Прямых наследников по мечу не осталось… Да, нищая девка почти, зато гонору…

Он вздернул подбородок, то ли восхищаясь, то ли осуждая.

— Она в Ясене живет?

— Да нет, говорят, на торг приехала. И задержалась. Хотя чем ей торговать… — Берут с намеком подмигнул. — А живет она при рыцаре Горте, кто он там ей, рыцарь, воспитатель… А может, жених…

Мэннор пожал широкими плечами.

— Лазутчица?

— Да не без того, — старшина сладко зажмурился.

А Мэннора отпустило: наконец, он вспомнил, чей герб был на золотом. Рыцаря Горта.

— Ты вот что, парень, — Берут покивал указательным пальцем, то ли предупреждая, то ли насмешничая. — Эта Тари не зря тебе дорожку перебежала.

— Спасибо.

— Ну вот, поговорили, — кивнул рядный начальник. — Теперь выпить можно.

Он полез в ларь, на котором сидел до этого, достал кувшин и два кубка дутого стекла. Содрал печать, и густой медвяный дух растекся по кладовой.

"Споить пробует… Зачем? А, к лешему, пусть спаивает!"

— Невеста твоя посерьезней оказалась, чем мы думали.

Кубок выскользнул и разбился на мелкие осколки о каменный пол. Берут посмотрел с неодобрением.

— Ты думал, мы с завязанными глазами живем?

— Она…

— Живая и здоровая, — рядный сердито отмахнулся, будто претило говорить о незначащем. — В письме голубином невнятица, но понять можно, что взяла она Мелденов Сарт без крови. Вовсе без крови, понимаешь? А хозяина с войском в Ставе утопила.

Мэннор облизнул губы.

— Да чтоб слугу Незримых, как комара, прихлопнули? Никогда!! Вот и думай теперь, — старшина озабоченно поскреб плешь на темени. Распутал ремешок на долговых обязательствах, покачал палочки по столу — уже не одну, все сразу.

— Что — думать? — спросил Мэннор.

— Думали от забот отделаться, — Берут хлестнул ремешком, сбивая на пол пустой кувшин, — а заботу получили. Такую заботу — как бы головы на плечах удержать. Был Мелден между нами и рыцарем Гортом, как войлок между крупом и седлом. Да весь вышел. И потому — либо бысть большой войне, либо с прибылью выйдем. Ах ты!.. Знал бы, где упадем — соломки бы подложил. А потому собирайся, человече, в путь.

Слова плыли вкрадчиво и тяжело, в этой глупой кладовочке на задворках вежи. А что ты, Мэннор, думал, право вершится в парадных залах при звуках труб?

— Ну, негоже девке полками командовать, когда ты мужчина да еще оружейный купец… Но ты гордыню свою прижми. Ясень — он дороже. Поезжай туда. Ты молодой, не все же пыль да бересты нюхать да с менялами ратиться. Ты рука на ее сердце. Наша рука.

— Нет.

Губы Берута растянулись. Он перемешал палочки, связал и распутал снова.

— Не прими это, как угрозу. Ты купец. Ты, и после отца, считать умеешь… Вроде тебе нужна была земля под склады на левобережье? И договор с Брезаном — он в Ясене лучший. Да и на снаряжении дружины тебя не обидели, хотя Мазур со товарищи кричали против. Или ты больше тяготеешь к Ситану? Или уже стал сговариваться с Гортом за нашей спиной? Свидетели отыщутся. Горт Мелдену вода на киселе, но родич. Под чью руку пойдет Фернах? А Сарт? С девчонки — без мудрого советчика — его сжечь станется, чтобы за спиной не висел. И ратаи уж больно лютые. А это Ясеню не к руке. Нам туда лучше свою стражу посадить. Но мы не о невесте твоей, о тебе говорим. Отца я твоего, Хотима, уважал очень.

Палочки легли странным узором, Мелден смотрел и знал: никуда ему не уйти.

— Встань!

Молодой купец повиновался. Берут стащил с себя тяжелую гривну с эмалевым ясеньским гербом:

— Отныне ты посланник города со всеми полномочиями и обязанностями. Выедешь сегодня же с обозом. Ясень посылает Золотоглазой помощь. Поставь свое имя тут и тут. И зайди к брату-казначею, я распорядился.