Ящер-3 [Hot & sweaty rex]

Невольная дрожь охватывает меня, а настроение падает еще ниже. Вообще-то я подозревал внутреннее предательство — как еще Талларико мог получить информацию о том, что происходило в самом клубе? — и все же, слыша этому подтверждение, я впадаю в легкое уныние. Не то чтобы это моя компания, но я скорблю о Джеке, мне жаль Норин, мне даже немного жаль Хагстрема и всю семью Дуганов в целом. В бандитской среде я надеялся найти преданность, если не честь. Теперь я знаю, что все иначе.

— А кто там? — спрашиваю я. — Просто чтобы знать, как и что, когда я в следующий раз туда попаду.

Но недорослый парнишка только хитровато мне подмигивает и ухмыляется. Увидев эту довольную ухмылку, я понимаю, что никаких шансов получить от него эту информацию у меня нет.

Впрочем, я и не обязан ее получать. Это задача других.

В трехстах футах от съезда с дамбы я вижу припаркованный на другой стороне дороги черный лимузин, полускрытый сумерками в тени пальмы.

— Что, машина барахлит? — спрашивает Чес.

Я решаю ему не отвечать. Мне больше ни к чему быть застенчивым, пижонистым или любезным. Кусочек угля у меня в груди заставляет меня хранить молчание.

— Винсент, приятель, в чем дело?

Я опять молчу. И с каждой секундой этого молчания становлюсь все холоднее. По-моему, превратиться сейчас в лед — единственный способ умерить боль.

— Почему мы едем к обочине? — Теперь в голосе Чеса появляется нотка отчаяния, и я с удовольствием ее слушаю. — Винсент? Послушай, Винни…

Я резко нажимаю на тормоз и останавливаю машину. Чес лихорадочно озирается, точно черная кошка, брошенная в темную комнату, не понимающая, где она и как туда попала…

Пассажирская дверца открывается. Там Хагстрем.

— Выходи, — говорит он Чесу.

Мелкий раптор с копной волос на голове умоляюще на меня смотрит.

— Винни… что происходит?

Хагстрем не желает повторять дважды. Он хватает Чеса за руку и сбрасывает его на землю. Через ветровое стекло я наблюдаю за тем, как ББ и двое других заталкивают гангстера-недомерка в лимузин и захлопывают за собой дверь.

— Возвращайся туда, — говорит мне Хагстрем. — Позаботься, чтобы тебя увидели.

Процедура мне известна — собственно говоря, я сам ее и придумал. Я киваю Хагстрему и снова направляю машину на дорогу по дамбе. Минут десять я там раскатываю, прежде чем снова направиться к Звездному острову и лагерю Талларико.

Как только я туда попадаю, то первым делом забочусь о том, чтобы найти Эдди.

— Ну как, Винни, славно оттягиваешься? — спрашивает жирный, уже наполовину в отрубе.

— Ясное дело, Эдди, — как всегда радостно отвечаю я. — Чес только что велел мне отвезти его в какой-то клуб на берегу. Надеюсь, с этим все в порядке.

— Чес большой мальчик, — отвечает Эдди. — Он может делать все, что захочет. Но ты здесь не какой-нибудь долбаный шофер. В следующий раз найди Рауля — пусть он этим занимается. Ты мой парень, Винсент. Ты это понял? Ты мой парень.

— Я ваш парень, — повторяю я и принимаю от Эдди слюнявый поцелуй в щеку. Затем Талларико опять утанцовывает в гостиную и присоединяется к торжествам.

Я устроил целое шоу из празднования вместе с другими членами семьи Талларико, сто раз рассказывая и пересказывая историю про убийство Джека Дугана, всякий раз все ярче подчеркивая свою роль в этом деле. Чем дальше, тем убедительнее становилась эта басня, потому что с каждым ее пересказом новый угольный слой окутывал мое сердце, все больше облегчая мое отношение как к прошлому, так и к неизбежной цепочке последующих событий.

12

Похороны. Слишком много раз я уже на эту проклятую церемонию ходил.

Джек лежит в отполированном до блеска дубовом гробу. Подобные вещи всегда казались мне малость идиотичными — все равно минут через тридцать эта древесина станет грязной. Но так всегда полагается на похоронах, особенно с открытыми фобами — накладывается грим, причесываются волосы, маникюрятся ногти. Даже самые неряшливые обормоты — скажем, парень, который неделями не мылся, или баба, позволившая своим волосам разрастись в жуткие и дурно пахнущие заросли куманики, — должны стильно сказать жизни прости-прощай.

Однако Джека оставили в личине, и стало немного больно от того, что он теперь всю вечность пролежит, скованный ремешками, зажимами и фальшивой человеческой шкурой. Пусть даже мне и не кажется, что он когда-либо это заметит. Норин сообщила мне, что бальзамировщика не на шутку озаботило число и размеры пулевых ранений — он заявил, что косметически восстановить нормальную внешность Джека как диноса будет почти невозможно. Тогда сотрудники похоронного бюро просто взяли из платяного шкафа в спальне Джека одну из его запасных личин и натянули ее на его мертвое тело. Причем всего лишь за одну эту небольшую услугу похоронные акулы запросили две тысячи долларов. Очевидно, ты не можешь забрать свои деньги с собой в могилу главным образом потому, что сотрудники похоронного бюро могут запросто захапать их себе.

— Он отлично выглядит, — шепчет мне Гленда, пока мы проходим мимо гроба. Она совершенно права — лицо Джека безмятежно, а щеки румяные и совершенно не впалые. — Совсем как живой.